Стул Гэтсби Микровелюр Duna (ТриЯ) за 6 623 руб.
Стулья – неотъемлемая часть интерьера. Они не только позволяют организовать посадочные места, но и являются существенным декоративным элементом, с их помощью можно добавить помещению комфортности и уюта или внести стильный акцент. Наши новые стулья на металлических опорах — это прекрасный выбор для тех, кто хочет придать интерьеру яркую индивидуальность.
Стильная и элегантная модель может похвастаться оригинальной конструкцией, благодаря которой достигается максимальный комфорт. Изюминка стула — мягкая обивка, украшенная декоративной отстрочкой в форме миниатюрных ромбов на сиденье и внутренней стороне спинки. Благодаря мягкому сиденью и удобной спинке сочетает в себе преимущества стула и кресла. Стулья этой модели прекрасно будут смотреться в качестве элементов обеденной группы и станут гармоничным дополнением современного интерьера.
Устойчивость опоры. Надежная опора — это металлические ножки с порошковым покрытием.
Они расставлены под углом, что гарантирует максимальную устойчивость конструкции. Каркас окрашен в матовые глубокие цвета «Черный муар» и «Белый матовый», которые сейчас очень популярны. Многообразие вариантов металлических ножек дает возможность подобрать более подходящий вид опоры к интерьеру. На ножках предусмотрены пластиковые заглушки, которые придают стулу дополнительную устойчивость и защищают пол от царапин.
Эргономичность. Модели имеют удобное посадочное место. Сиденья стульев, в основе которых используется фанера, служат хорошей опорой для тела и позволят сидеть комфортно длительный период времени. Наполнение из ППУ придаст дополнительную мягкость изделиям.
Универсальность. Новые стулья с универсальной присадкой для опор. Каждый каркас подойдет к любому мягкому элементу стула. Вариативность позволит гармонично обустроить интерьер исходя из требований дизайна и личных предпочтений.
ШхВхГ 550х840х535 мм
Варианты опоры:
- К1К — классические конусные металлические ножки
- К2 — свежая интерпретация каркаса «паук» из трубы с заовалом
- К3 — легкая и воздушная конструкция, сочетающая в себе конусные опоры, соединенные пересекающимися тонкими прутиками
- К4 – оригинальная и изящная конструкция опор из спаренных труб
Цвет:
- Белый муар
- Черный муар
Материал каркаса: Фанера
Материал ножек/опоры: Металл
Максимальная нагрузка: 100 кг
Обивка: Микровелюр Duna
Тест Мартиндейла:> 100 000 циклов
Внимание! Стул Гранд также может быть изготовлен в Кожзам Polo или ткани Велюр Confetti/Микровелюр Wellmart/Микровелюр Jercy.
Стулья с другими вариантами обивки также можно найти в нашем интернет-магазине.
| Ширина, мм. | 550 |
| Высота, мм. | 840 |
| Глубина, мм. | 535 |
| Цвет | БЕЖЕВЫЙ / БЕЛЫЙ / ГОЛУБОЙ / ЖЕЛТЫЙ / ЗЕЛЕНЫЙ / СЕРЫЙ / СИНИЙ / ЧЕРНЫЙ |
| Материалы | ТКАНЬ / МЕТАЛЛ |
Стул Гэтсби Микровелюр Jercy (ТриЯ) за 7 023 руб.
Стулья – неотъемлемая часть интерьера. Они не только позволяют организовать посадочные места, но и являются существенным декоративным элементом, с их помощью можно добавить помещению комфортности и уюта или внести стильный акцент. Наши новые стулья на металлических опорах — это прекрасный выбор для тех, кто хочет придать интерьеру яркую индивидуальность.
Стильная и элегантная модель может похвастаться оригинальной конструкцией, благодаря которой достигается максимальный комфорт.
Изюминка стула — мягкая обивка, украшенная декоративной отстрочкой в форме миниатюрных ромбов на сиденье и внутренней стороне спинки. Благодаря мягкому сиденью и удобной спинке сочетает в себе преимущества стула и кресла. Стулья этой модели прекрасно будут смотреться в качестве элементов обеденной группы и станут гармоничным дополнением современного интерьера.
Устойчивость опоры. Надежная опора — это металлические ножки с порошковым покрытием. Они расставлены под углом, что гарантирует максимальную устойчивость конструкции. Каркас окрашен в матовые глубокие цвета «Черный муар» и «Белый матовый», которые сейчас очень популярны. Многообразие вариантов металлических ножек дает возможность подобрать более подходящий вид опоры к интерьеру. На ножках предусмотрены пластиковые заглушки, которые придают стулу дополнительную устойчивость и защищают пол от царапин.
Эргономичность. Модели имеют удобное посадочное место. Сиденья стульев, в основе которых используется фанера, служат хорошей опорой для тела и позволят сидеть комфортно длительный период времени.
Универсальность. Новые стулья с универсальной присадкой для опор. Каждый каркас подойдет к любому мягкому элементу стула. Вариативность позволит гармонично обустроить интерьер исходя из требований дизайна и личных предпочтений.
ШхВхГ 550х840х535 мм
Варианты опоры:
- К1К — классические конусные металлические ножки
- К2 — свежая интерпретация каркаса «паук» из трубы с заовалом
- К3 — легкая и воздушная конструкция, сочетающая в себе конусные опоры, соединенные пересекающимися тонкими прутиками
- К4 – оригинальная и изящная конструкция опор из спаренных труб
Цвет:
- Белый муар
- Черный муар
Материал каркаса: Фанера
Материал ножек/опоры: Металл
Максимальная нагрузка: 100 кг
Обивка: Микровелюр Jercy
Тест Мартиндейла: 100 000 циклов.
Внимание! Стул Гранд также может быть изготовлен в Кожзам Polo или ткани Велюр Confetti/Микровелюр Duna/Микровелюр Wellmart.
Стулья с другими вариантами обивки также можно найти в нашем интернет-магазине.
| Ширина, мм. | 550 |
| Высота, мм. | 840 |
| Глубина, мм. | 535 |
| Цвет | БЕЖЕВЫЙ / БЕЛЫЙ / ЗЕЛЕНЫЙ / КОРИЧНЕВЫЙ / СЕРЫЙ / СИНИЙ / ЧЕРНЫЙ |
| Материалы | ТКАНЬ / МЕТАЛЛ |
Великий Гэтсби: Чувство места
Отказ от ответственности: эта работа была подарена студентом. Это не пример работы, выполненной нашей службой написания эссе.
Ощущение места — очень важный элемент любого романа, поскольку именно оно придает ему глубину и колорит. Каждому автору необходимо создать ощущение места, чтобы вызвать интерес к своей книге и заставить читателя визуализировать, где персонаж на самом деле играет роль. Это позволяет читателю узнать, как персонажи относятся к окружающей среде, как она может повлиять на их выбор.
«Великий Гэтсби» — прекрасный пример романа, в котором автор (Фицджеральд) тщательно спланировал физическое окружение. Он создал ощущение места, поэтому читатель точно знает, когда и где происходит действие истории. Очень известный отрывок из начала книги: Мы прошли через высокий коридор в светлое пространство розового цвета, хрупко связанное с домом французскими окнами с обоих концов. Окна были приоткрыты и блестели белым на фоне свежей травы снаружи, которая, казалось, вросла в дом. Ветер пронесся по комнате, задул занавески с одного конца и выкинул из другого, как бледные флаги, закрутив их к матовому свадебному торту на потолке, а затем взъерошил винный ковер, отбрасывая на него тень, как ветер делает на море.
Единственным полностью неподвижным объектом в комнате была огромная кушетка, на которой, словно на пришвартованном воздушном шаре, парили две молодые женщины. Они обе были в белом, и их платья колыхались и развевались, как будто их только что вдуло после короткого полета вокруг дома.
Должно быть, я постоял несколько мгновений, прислушиваясь к треску и хлопку занавесок и стону картины на стене. Затем раздался грохот, когда Том Бьюкенен закрыл задние окна, и захваченный в воздухе ветер стих в комнате, а занавески, ковры и две молодые женщины медленно сдулись на пол (Фицджеральд 11).
Это очень известное описание, и, как видно, Фитцджеральд позаботился о том, чтобы включить в него все без исключения элементы, необходимые для того, чтобы дать читателю настоящую визуализацию. Он описал пространство, куда идут персонажи, и предметы, которые они видят вокруг. Он говорил о ветре и о том, как он дул. Он также описал женщин, присутствовавших в этой сцене, и объяснил их платья и то, как персонаж мог их видеть: «их платья струились и развевались». Описания Фицджеральда хорошо известны, и он использовал для этой цели очень конкретный язык. Он не использовал красивых слов, чтобы описать сцену; он только пытался быть точным, и это окупилось.
Фицджеральд в «Великом Гэтсби» настороженно воспринял культуру, которая начала формироваться в конце 1890-х годов и сумела утвердиться в 1910-х и 1920-х годах («Ревущие двадцатые»).
Следующие слова описывают изменения:
«За это время Америка выросла, стала совершенно современной. Были фильмы, радио, почти каждый мог позволить себе машину. Американцы уехали с фермы в город — ведь мужчины видели Пари».
Фитцджеральдовское чувство места имеет большую долю модернистской чувствительности. Его слова «город, возвышающийся над рекой белыми грудами и кусками сахара» (Фицджеральд 56) имеют абстрактный, монохромный и кубистический оттенок. Текст четко определяет окружение, в котором находится персонаж, давая читателю ощущение реальности.
Фицджеральд сумел привлечь внимание читателя на протяжении всего своего романа, и ни разу при его чтении не возникает чувства растерянности.
Процитированные работы
Fitzgerald, F. Scott. Великий Гэтсби. NuVision Publications, LLC, 2008.
У вас нет идей для вашего эссе?
-20%
Заказать написание с нуля
Доставка в срок или возврат денег
Что делает Гэтсби великим | Обзор писателей-фантастов
Когда я услышал Великий Гэтсби был переписан для промежуточных читателей, я сделал то, что, вероятно, сделали многие любители романа — проверил онлайн-версию, чтобы увидеть, как изменился мой любимый отрывок, погрозил кулаком, а затем перечитал оригинал, рисуя карандашом всевозможные восторженные выражения.
замечания на полях.
На случай, если вы пропустили сообщение Селесты, Macmillan выпустил упрощенную версию романа под названием «пересказ Маргарет Тарнер». По сути, он рассказывает о событиях истории Гэтсби без громких слов и подробностей.
Итак, мой любимый абзац, два прекрасных абзаца образов, движений и метафор, становятся одним простым, нудным предложением: Ветер дул в комнату, пока Том не закрыл окно . Или что-то вроде того. Я не могу перепроверить, потому что Макмиллан выдернул содержимое из Интернета вскоре после того, как Роджер Эберт напал на него в этой обличительной речи.
Но сравните это предложение с оригиналом Фитцджеральда:
Мы прошли по высокому коридору в светлое пространство розового цвета, хрупко связанное с домом французскими окнами с обоих концов. Окна были приоткрыты и блестели белым на фоне свежей травы снаружи, которая, казалось, вросла в дом. Ветер пронесся по комнате, задул занавески с одного конца и выкинул из другого, как бледные флаги, закрутив их к матовому свадебному торту на потолке, а затем взъерошил винный ковер, отбрасывая на него тень, как ветер делает на море.
Единственным совершенно неподвижным объектом в комнате была огромная кушетка, на которой, как на пришвартованном воздушном шаре, парили две молодые женщины. Они обе были в белом, и их платья колыхались и развевались, как будто их только что вдуло после короткого полета вокруг дома. Должно быть, я постоял несколько мгновений, прислушиваясь к треску и хлопку занавесок и стону картины на стене. Затем раздался грохот, когда Том Бьюкенен закрыл задние окна, и порывы ветра стихли в комнате, а занавески, ковры и две молодые женщины медленно сдулись на пол.
Бесконечно лучше, не правда ли? Но почему? Какая польза от всего этого дополнительного письма?
Во-первых, он дает нам сенсорный опыт, а не просто передает информацию. То есть, мы сами наблюдаем этот ветер. Мы видим его в диких движениях рыхлой ткани, слышим его трепетание, щелчки и стоны, ощущаем ощущение подъема и вздутия.
Во-вторых, образы сцены соответствуют действию романа. Одна из этих женщин — Дейзи, которая в течение пяти лет жила в фантазиях Гэтсби, выстроенная его романтическим воображением в нечто вроде представленной здесь фигуры — невероятной легкости, свежести и свободы.
Это первое, что мы видим о ней, и сразу же Фицджеральд согласовывает наше восприятие с Гэтсби. Обратите внимание на открытость, движение, высоту, белизну. Конечно, именно Том Бьюкенен в конечном счете кладет конец видению Гэтсби, точно так же, как он кладет конец здешнему ветру, возвращающему всех на землю.
В-третьих, точный, яркий, метафорический язык запускает эмоциональную дугу романа. Комната «яркая», «розовая» и «хрупко связанная с домом» — резкие описания, которые еще больше перекликаются с видением Дейзи Гэтсби. Однако есть еще и потолок «свадебный торт», который прекрасно передает эту матовую текстуру, но также усложняет видение Гэтсби — ведь она замужем. Ах, но «ковер винного цвета» предполагает класс, экстравагантность, опьянение и даже — из-за Сухого закона — незаконное поведение, и все это играет роль в попытке Гэтсби соблазнить ее. Абзац заканчивается так же, как и роман, ноткой невещественности и мимолетности, занавес «отбрасывает на него тень, как ветер на море».
Это только восьмая страница. На данный момент читатели еще не знакомы с мечтами и разочарованиями Гэтсби, поэтому при первом прочтении они не будут иметь ни малейшего представления о том, что здесь развивается. Даже при последующих чтениях его точная природа может ускользнуть от них. Но это не значит, что это не имеет никакого эффекта. Эти вещи строятся и резонируют, даже когда читатели не знают о них. Вот почему истории так часто оставляют нас с эмоциональным взрывом, который мы не до конца понимаем. Вот почему истории могут тронуть нас, даже если мы не можем объяснить, почему мы тронуты.
Именно это придает историям ценность — они нацелены на наше сердце, а не на голову. Понять, что есть ветер, не то же самое, что испытать его. Как выразилась Фланнери О’Коннор,
История — это способ сказать что-то, что нельзя сказать иначе, и каждое слово в истории должно передать смысл. [. . .] Когда кто-нибудь спрашивает, о чем рассказ, единственно правильное решение — попросить его прочитать рассказ.
Смысл художественной литературы — не абстрактный смысл, а опытный смысл.
Смысл художественной литературы — не абстрактный смысл, а опытный смысл.То есть нельзя рассказывать одну и ту же историю разными словами. Когда вы меняете слова, вы меняете опыт и тем самым меняете историю.
Я думаю, что большинство читателей понимают это интуитивно, и именно поэтому многих из нас отталкивает переписывание Тарнера. Именно поэтому так много критиковали новую версию Гекльберри Финн , в которой было удалено слово на букву N. И именно поэтому так много поклонников Рэймонда Карвера были расстроены, когда Тесс Галлахер, вдова Карвера, переиздала неотредактированные версии рассказов в О чем мы говорим, когда говорим о любви .
Это также может быть причиной того, что финал Тарнера кажется таким отличным от финала Фицджеральда:
Гэтсби верил в свою мечту. Он последовал за ним и почти воплотил его в жизнь.
У каждого есть мечта. И, подобно Гэтсби, мы все должны следовать за своей мечтой, куда бы она нас ни привела.
Некоторые неприятные люди стали частью мечты Гэтсби. Но его нельзя винить в этом. В конце концов, Гэтсби добился успеха, не так ли?
В оригинале Гэтсби оказывается отвергнутым любимой женщиной, опустошенным из-за краха его мечты, убитым в собственном бассейне и брошенным почти всеми перед его похоронами. Сложно назвать это успехом. Но Тарнер изменила слова, и поэтому мы должны предположить, что она заканчивает другую историю.
Эберт, чья колонка принесла такую известность пересказу Тарнера, кажется, признает эту динамику, но он перевыполняет свою отметку. Он утверждает, что «роман Фицджеральда не об истории. это около как рассказана история. » Примерно так. Я думаю, он имеет в виду, что сценарий так же важен, как и история, и это правда. Но сказать, что Гэтсби — это не история, это только уменьшит ее, как это делает Тарнер.
Проблема в том, что один из этих элементов вторичен по отношению к другому. Переписывание Тарнера указывает на то, что важна последовательность событий, а не язык; Эберт утверждает, что язык имеет значение, а не события.