10 зданий, построенных для себя
Уникальные проекты, экспериментальный характер, смелые решения — все это про дома, которые архитекторы проектируют для себя и своих близких. Это единственный случай, когда архитектор одновременно выступает в роли исполнителя и заказчика, воплощая свои самые нестандартные идеи.
В этом материале вы узнаете:
- в каких домах жили и работали известные архитекторы ХХ века;
- как их принципы находили отражение в процессе проектирования и реализации собственных домов;
- какие истории лежат в основе этих проектов.
Дом-мастерская Мельникова
Годы постройки: 1927—1929
Место: Москва, Россия
Материалы: кирпич, дерево
В большей степени культурная аномалия, чем архитектурное чудо. Константин Мельников, главный мечтатель советского авангарда, сумел построить экспериментальный трехэтажный жилой дом для своей семьи в эпоху «квартирного вопроса». Этот проект по введению в практику новых архитектурных форм должен был стать прототипом советских домов-коммун.
Здание состоит из двух врезанных друг в друга вертикальных цилиндров. Многочисленные шестиугольные окна, орнаментально пронизывающие фасад, светлая, похожая на собор студия на третьем этаже. Над входом гордо высечена рельефная надпись «Константин Мельников Архитектор».
Несмотря на предоставленную на 15 лет Моссоветом ссуду, Мельников был сильно ограничен в средствах. Дом построили в режиме строгой экономии из самых дешевых традиционных материалов: дерева и кирпича. Внутри здания отсутствуют несущие конструкции, и практически нет изолированных помещений.
От низкого первого этажа к высокой светлой студии и террасе на крыше — пространство дома будто расширяется. Палитра красок художника усиливает эффект: медово-желтый в спальне, лиловый в просторной гостиной, белый в мастерской архитектора. И даже старинная громоздкая мебель выглядит вполне уместно в этих модернистских интерьерах.
«Кабанон» Ле Корбюзье
Годы постройки: 1951—1952
Материалы: дерево, фанера
Не дом, а скорее хижина — последнее пристанище великого модерниста на Лазурном берегу Франции, в котором он провел последние годы жизни. Небольшое пространство площадью 15 м², чуть меньше корабельной каюты, — образец минимального жилища архитектора. Хотя внешне хижина и напоминает традиционную бревенчатую постройку, она тщательно спроектирована по модульной системе, разработанной Ле Корбюзье на основе пропорций человеческого тела.
«Ни один квадратный сантиметр не пропал даром. Маленькая ячейка в царстве человеческого существования, в которой была предвидена любая случайность»
В доме, изготовленном из сборных деталей и вызывающе скромных материалов, есть все необходимое: рабочее место, зона отдыха, шкафы для хранения вещей, сантехника и примитивная система вентиляции. Стены украшены яркой настенной живописью, а потолок покрыт слоем краски. Возведенный рядом с рестораном, дом не нуждался в кухне: дверь вела прямо в обеденный зал.
Единственное здание, спроектированное Ле Корбюзье исключительно для себя, сложно назвать бездушной «машиной для жилья». Несмотря на очевидное противоречие некоторым принципам модерниста, хижина является исчерпывающим доказательством того, что строгое соблюдение пропорций и внимание к свету — ключи к совершенству в архитектуре.
Дом «Каноа» Оскара Нимейера
Год постройки: 1951—1953
Место: Рио-де-Жанейро, Бразилия
Материалы: железобетон, стекло, дерево
Оскар Нимейер, последний классик модернизма и ученик Ле Корбюзье, был полной противоположностью своего учителя. Архитектура Ле Корбюзье была основана на функциональности, эргономичности и технологиях. Архитектура Нимейера поэтическая, чувственная, мягкая. Вдохновленный бразильской природой и изгибами женской фигуры, он смягчал строгость форм экспрессией гибкой линии. Нимейер первым показал, что бетон может быть таким же податливым и пластичным, как глина.
Собственный дом архитектора с видом на океан — классический образец органической архитектуры и манифест лирического модернизма. Использование таких материалов, как железобетон и стекло, пластичные формы, тесная связь с природой — все эти принципы в совокупности дополняют друг друга, создавая индивидуальный стиль, в котором сосредоточена вся суть архитектуры Оскара Нимейера.
«Архитектура должна быть функциональной, но прежде всего прекрасной и гармоничной»
Изогнутая плоская крыша, поддерживаемая тонкими стальными колоннами, и прозрачные стеклянные стены делают здание единым целым с окружающим миром. Гранитная глыба, часть которой находится снаружи, а часть возвышается в гостиной, фактически становится центром всей композиции. Нимейер подчеркивает, что все барьеры и границы с внешним миром условны.
Подтверждением разрыва архитектора с условностями служит и планировка дома. Нимейер умело играет с понятиями «приватность» и «открытость». На полностью остекленном первом этаже расположена гостиная и кухня. С верхнего этажа лестница ведет в закрытую зону, где находятся спальни, ванные комнаты и кабинет архитектора. Всего лишь небольшое защищенное убежище в бесконечном мире неподвластной человеку природы.
Экспериментальный дом Алвара Аалто
Годы постройки: 1952—1954
Место: остров Мууратсало, Финляндия
Материалы: кирпич, дерево, керамика
Летний дом Алвара Аалто — это своеобразная лаборатория архитектора, его испытательный полигон для проведения опытов. Дом находится в живописном месте на скалистом берегу озера, укрытом прибрежным лесом. Именно здесь финский модернист находит свободу для архитектурных экспериментов с материалами, строительными техниками и архитектурными формами.
Дом состоит из двух крыльев, в меньшем из которых расположена гостиная, а в главном находятся три спальни, кухня и столовая. Главной особенностью архитектурной композиции является двор с оборудованным местом для разведения огня. Две высокие белые кирпичные стены, напоминающие античные руины, дополняют картину. Вместе с крыльями дома эти стены окружают двор, делая пространство похожим на древнеримский атриум. Алвар Аалто вдохновлялся итальянской архитектурой. Он любил говорить, что каждый его проект начинался с путешествия в эту страну.
«Любое архитектурное решение должно нести в себе человеческий мотив, рожденный из анализа живой реальности»
В своей творческой лаборатории Алвар Аалто экспериментировал с материалами, фундаментом и системой солнечного отопления. Архитектор поделил стены и пол двора на 50 фрагментов, различающихся типом кирпичей, способом их укладки и наличием керамических вставок. Это позволило Аалто проанализировать долговечность материалов и их реакцию на суровый климат.
Интерьер дома оформлен в типичном для Аалто стиле: белые оштукатуренные стены, обилие дерева в отделке, мебель из гнутой фанеры, яркий контрастный текстиль. Помимо основного строения, архитектурный ансамбль также включает в себя сарай, финскую баню и причал для катера, спроектированного лично архитектором.
Дом Имзов
Год постройки: 1945—1949
Место: Лос-Анджелес, Калифорния, США
Материалы: стекло, сталь, бетон, алюминий, дерево
Дом супружеской пары дизайнеров Чарльза и Рэй Имзов в пригороде Лос-Анджелеса спроектирован в рамках программы по строительству экспериментального жилья. Архитекторы, принимавшие участие в этой программе, использовали в своих проектах новейшие материалы и технологии, разработанные во время Второй мировой войны. Дома должны были демонстрировать современный стиль и быть простыми в строительстве. Дом Имзов, изначально строившийся как показательный конкурсный объект, впоследствии стал их собственным.
Здание находится на склоне холма и опирается на массивную подпорную стену из бетона. Само строение состоит из двух стеклянных прямоугольных блоков, в одном из которых размещается студия-мастерская, а в другом – жилые помещения. Стальные рамы заполнены разнообразными как по цвету, так и по размеру прямоугольными вставками — панелями из стекла, алюминия и асбеста. Дом Имзов кажется живым воплощением абстрактных полотен Пита Мондриана.
Интерьер пестрит разномастной мебелью из натуральных материалов и многочисленными декоративными предметами. Четкое разделение пространства отсутствует. Обилие дерева, мягкий рассеянный свет, проникающий через разноцветные панели, и некоторая творческая хаотичность — все это создает особую, очень личную атмосферу.
Дом Вальтера Гропиуса
Годы постройки: 1937—1938
Место: Линкольн, Массачусетс, США
Материалы: камень, кирпич, дерево, стеклоблок, сталь, пластик
Вальтер Гропиус, один из самых влиятельных архитекторов 20-го века и основатель школы Баухауз, в 30-е годы эмигрирует в США и начинает преподавать в Гарвардском университете. Тогда же он строит свой дом, который представляет собой гибрид традиционной архитектуры Новой Англии и модернистских учений архитектора. Гропиус показывает, что американские предметы массового производства можно вполне успешно использовать в современном дизайне. Эта новая архитектура вбирает в себя местные традиции не в ущерб модернизму.
Здание имеет строгую прямоугольную форму и плоскую крышу. Длинные ленточные окна выделяются на фоне белой деревянной обшивки. Фундамент сделан из природного камня. Единственными украшениями экстерьера служат крыльцо со стеной из стеклянных блоков и металлическая винтовая лестница — отдельный вход в комнату дочери архитектора.
Пространство первого этажа делится на зоны с помощью прозрачных стеклянных панелей. Почти вся мебель сделана в мастерских Баухауза в Дессау. Это самая большая коллекция мебели школы за пределами Европы. Основу интерьера составляют личные вещи, вывезенные Гропиусом из нацистской Германии. Во внутренней отделке архитектор использует минималистичную цветовую палитру, состоящую преимущественно из черного, белого, бледно-серого и земляного оттенков.
Особое внимание при проектировании дома уделялось новейшим для того времени технологиям. Гропиус продумал естественную систему вентиляции и установил акустические звукоизоляционные панели из пластика. В хозяйстве использовалась дождевая вода, которая собиралась благодаря специальным наклонным плоскостям крыши.
Стеклянный дом Филипа Джонсона
Годы постройки: 1948—1949
Место: Нью-Канаан, Коннектикут, США
Материалы: стекло, сталь, кирпич
Вдохновленный проектом виллы Фарнсуорт Людвига Миса ван дер Роэ, Филипп Джонсон начинает свой первый крупномасштабный проект, следуя принципу немецкого архитектора «Меньше — значит больше». Небольшой одноэтажный дом с открытой планировкой задуман как простая прямоугольная конструкция из стекла и стали.
Внутреннее пространство дома состоит из одной комнаты, поделенной на зоны невысокими деревянными модулями. Единственным закрытым помещением, разграничивающим пространство от пола до потолка, стала кирпичная ванная комната цилиндрической формы. Количество предметов мебели сокращено до строгого минимума.
«Эта вещь — самая чистая из всего, что я создал в своей жизни в архитектуре»
Отношения между интерьером и экстерьером играли ключевую роль для американского модерниста. Стеклянный дом был не просто архитектурным объектом, а частью тщательно продуманного ландшафтного проекта. Джонсон рассматривал пейзаж как визуальное продолжение внутреннего пространства дома. Как и мебель, это была неотъемлемая часть интерьера. Сам он любил говорить: «У меня очень дорогие обои».
Стеклянный дом стал первым из 14 сооружений, которые Филип Джонсон возвел на своем участке в Коннектикуте за пятьдесят лет своей творческой деятельности. Архитектурный комплекс также включает в себя гостевой дом, художественные галереи и павильоны.
Дом Шрёдер в Утрехте
Годы постройки: 1923—1924
Место: Утрехт, Нидерланды
Материалы: железобетон, сталь, кирпич, дерево
Геррит Ритвельд, самый известный голландский архитектор и дизайнер 20 века, по просьбе вдовы, а позже своей фактической жены, Трюс Шрёдер спроектировал дом в Утрехте. Недавно овдовевшая мать троих детей хотела, чтобы дом полностью соответствовал ее представлениям об идеальном жилище. Она мечтала о пространстве, которое не ограничивало бы ее.
Дом спроектирован в соответствии с принципами неопластицизма и голландского художественного объединения «Де Стейл», членом которого был Ритвельд. Характерные черты этого направления: стремление к универсальности, строгая геометрия форм, художественная чистота и строгость. Дом выглядит как упорядоченная система черных, серых, белых, синих, красных и желтых элементов. Здание не служит фоном для абстрактной композиции, а само является ею.
Каркас дома сделан из железобетонных плит и стальных профилей, стены выложены из кирпича. Первый этаж имеет вполне традиционную планировку – кухня, студия и библиотека разделены стенами. Второй этаж представляет собой легко трансформируемое с помощью раздвижных панелей пространство. Вместо штор использовались цветные ставни из фанеры. Согласно принципам неопластицизма предметы интерьера были окрашены в цвета основной палитры. Вся мебель в доме была изготовлена самим Герритом Ритвельдом.
Дом Ванны Вентури
Годы постройки: 1962—1964
Место: Филадельфия, Пенсильвания, США
Материалы: кирпич, дерево
В 60-е годы ХХ века начинающий архитектор Роберт Вентури проектирует для своей матери первое в истории «антимодернистское» здание. Через два года после завершения строительства Вентури публикует манифест «Сложность и противоречие в архитектуре», в котором он критикует модернизм и интернациональный стиль. Вскоре эта работа положит начало постмодернистскому движению, несмотря на то, что сам Вентури постмодернистом себя никогда не считал.
За внешней простотой фасада скрывается сложная и противоречивая архитектурная концепция. Вместо уже привычной асимметрии — практически полная симметричность, нарушаемая лишь расположением окон. Нетипичная для архитектуры того времени двускатная крыша, «расколотый» на две части фронтон и массивный дымоход — каждая деталь как своеобразный протест против модернизма. Снаружи может показаться, что дом намного больше, чем он есть в действительности — Вентури намеренно искажает масштаб.
Нарушения пропорций присутствуют и в интерьере дома. Размеры камина не соотносятся с размерами комнаты, а широкие невысокие двери и разноразмерные окна еще больше усиливают этот визуальный эффект. По просьбе матери архитектора все основные жилые помещения расположены на первом этаже. Весь второй этаж с просторной спальней-студией и террасой занял сам Роберт Вентури.
Вентури показывает, что стремление к многозначной архитектуре со всеми сопутствующими ей противоречиями не означает отказа от функциональности и целостности. На знаменитую фразу Людвига Миса ван дер Роэ «Меньше — значит больше» Вентури остроумно отвечает: «Если меньше, то тоскливее».
Дом Фрэнка Гери
Годы постройки: 1978—1979
Место: Санта-Моника, Калифорния, США
Материалы: шифер, асбест, алюминий, стеклопластик, дерево, гофрированная сталь, фанера, стекло, проволочная сетка
Дом Фрэнка Гери в Калифорнии — это не новый дом, построенный архитектором с нуля, а традиционное калифорнийского бунгало, перестроенное до неузнаваемости. Архитектор превратил типовую американскую постройку в символ деконструктивизма, предмет неутихающих споров, критики и восхищения.
Гери считал, что «строящаяся конструкция всегда более поэтична, чем законченная работа». Руководствуясь этой мыслью, он разобрал дом до самого каркаса, обнажил электропроводку и оставил черновой асфальтовый пол в кухне. Острые углы и разломы, искаженные поверхности, обилие нестандартных материалов, сочетание старого и нового — дом кажется неуместным среди штампованных строений зажиточного пригорода Санта-Моники. Вершина старого дома робко проглядывает из хаоса форм и материалов, придавая конструкции вид так и не завершившейся стройки.
Интерьер резко контрастирует с постмодернистским внешним видом здания. В пространстве, изрезанном окнами неправильной формы, традиционные предметы мебели кажутся лишними. Центр всего дома — гостиная, которая служит своего рода художественной галереей искусства авангардистов.
«Нам сказали, что в доме есть призраки. Я решил, что это будут призраки кубизма».
Движение форм, передаваемое кубизмом, является подходящей метафорой для динамики и незавершенности архитектуры Фрэнка Гери. Он называл дом своей архитектурной лабораторией и десятилетиями не прекращал работу над ним.
Следите за нами в социальных сетях, чтобы не пропускать новые материалы: Вконтакте, Facebook, Telegram — @loskomag, Instagram
losko.ru
Собственные дома архитекторов • Arzamas
20 домов, выстроенных архитекторами для себя
Подготовил Артем Дежурко
Вилла Томаса Джефферсона в Монтичелло
(1769–1784)
США, штат Вирджиния, Шарлотсвилл, Томас-Джефферсон-паркуэй, 931
Томас Джефферсон. Картина Рембрандта Пила. 1800 год © Wikimedia CommonsТомас Джефферсон, американский аристократ, дипломат и одно время президент Томас Джефферсон — третий президент США с 1801 по 1809 год., — архитектор одного здания, которое он строил всю жизнь. Это усадебный дом на плантации Джефферсона в Монтичелло. Облик дома традиционен, а его техническое оснащение революционно. Там много инженерных находок, часть из которых станет повседневностью только в следующем столетии, а другие совершенно бесполезны: туалеты со смывом, кухонный лифт, устройство, позволяющее писать на бумаге, одновременно создавая копию (нечто вроде ксерокса на мускульной тяге), и скрытый в полу сложный механизм, благодаря которому, толкнув одну из створок дверей, открываешь обе. Словом, это какой-то дом сумасшедшего ученого. Так и представляешь, как в одном из его просторных подвалов Джефферсон пытает Джеймса Бонда. Дом архитектора, особенно в XX веке, это экспериментальная площадка. Дом Томаса Джефферсона — первый в этом ряду.
1 / 6
Усадьба Монтичелло© Martin Falbisoner / Wikimedia Commons, 2010
2 / 6
Усадьба Монтичелло© Darren and Brad / Flickr, 2011
3 / 6
Cадовый павильон в усадьбе Монтичелло© Mr.TinDC/Flickr, 2008
4 / 6
Столовая в усадьбе Монтичелло© Darren and Brad / Flickr, 2011
5 / 6
Усадьба Монтичелло© Carol M. Highsmith / Library of Congress, 2015
6 / 6
Усадьба Монтичелло© Darren and Brad / Flickr, 2011
Дом Джона Соуна (1792–1824)
Великобритания, Лондон, Линкольнс-Инн-филдс, 12, 13, 14
Джон Соун. Картина Томаса Лоуренса.1828–1829 годы © Wikimedia Commons
Джон Соун — самый неклассический из архитекторов классицизма, а его дом — самое странное из его произведений. Архитектор постепенно расширял его, покупая соседние владения, перестраивая их и застраивая дворы. В итоге получился запутанный и тесный лабиринт с комнатами разных размеров и форм, незаметными дверями в углах, «колодцами», объединяющими этажи, и потоками света, льющимися из невидимых щелей сверху, сбоку и иногда, кажется, даже снизу. Соун, как любой английский просвещенный дворянин той эпохи, собирал антики и живопись и пристраивал к дому все новые помещения, чтобы было где разместить постоянно растущую коллекцию. Экспонаты так густо покрывают стены крошечных залов, что трудно пройтись по дому, не задев ухом или носом какой-нибудь римский мрамор.
1 / 7
Дом-музей Джона Соуна© Ewan Munro / Flickr, 2008
2 / 7
Дом-музей Джона Соуна© Wikimedia Commons, 1983
3 / 7
Дом-музей Джона Соуна© stu smith / Flickr, 1980
4 / 7
Дом-музей Джона Соуна© stu smith / Flickr, 1980
5 / 7
Дом-музей Джона Соуна© stu smith / Flickr, 1980
6 / 7
Дом-музей Джона Соуна© Kotomi/Flickr, 2008
7 / 7
Дом-музей Джона Соуна© stu smith / Flickr, 1980
Дом Виктора Орта (1898–1901)
Бельгия, Брюссель, Рю-Америкен, 25
Виктор Орта. 1900 год © Wikimedia CommonsВиктор Орта изобрел архитектуру ар-нуво. До Орта в стиле ар-нуво (он же стиль модерн) делали мебель, лампы и настольные статуэтки — и никому не приходило в голову, что в том же стиле можно выстроить целый дом. Поэтому четыре особняка, которые Орта построил в Брюсселе, включая его собственный дом, считаются важными достопримечательностями города, музеефицированы и бережно сохраняются со всей обстановкой. Все архитекторы ар-нуво строили для себя особняки (а Федор Шехтель целых два), но первоначальную обстановку полностью сохранил только особняк Орта. А в домах ар-нуво обстановка — самое ценное. Их мебель, двери, фурнитура — словом, все интерьерные мелочи создавались в единственном экземпляре, как неотъемлемые части только этого здания.
1 / 8
Дом-музей Виктора Орта© Francisco Antunes / Flickr, 2010
2 / 8
Дом-музей Виктора Орта© María Ouro / Flickr, 2007
3 / 8
Дом-музей Виктора Орта© Xavier Ashe / Flickr, 2011
4 / 8
Дом-музей Виктора Орта© Wikimedia Commons, 2011
5 / 8
Дом-музей Виктора Орта© mksfca/Flickr, 1997
6 / 8
Дом-музей Виктора Орта© Xavier Ashe / Flickr, 2011
7 / 8
Дом-музей Виктора Орта© tsoleau/Flickr, 2008
8 / 8
Дом-музей Виктора Орта© bookchen/Flickr, 2008
Дом Рудольфа Шиндлера (1921–1922)
США, штат Калифорния, Западный Голливуд, Норт-Кингс-роуд, 833
Рудольф Михаэль Шиндлер © ncmodernist.orgС современной точки зрения это не дом, а хостел. В нем нет спален, гостиной и столовой, а есть несколько комнат, каждая из которых предназначена для одного человека, и одно общее хозяйственное помещение. Конструкция у него тоже необычная: вместо фундамента — плоская плита бетонного пола, одни стены — из слоистого бетона, как торт «Наполеон», а другие — стеклянные, решетчатые и раздвижные, как в традиционной японской архитектуре. Шиндлер при жизни был известен, но не знаменит. Его постройки были слишком экспериментальными, чтобы нравиться широкой публике. Зато наши современники, калифорнийские архитекторы-деконструктивисты, считают Шиндлера своим предшественником, боготворят его и бесконечно обсуждают, как сберечь его дом.
1 / 5
Дом Рудольфа Шиндлера© Chris Mottalini / ncmodernist.org
2 / 5
Дом Рудольфа Шиндлера© Julius Shulman / Wikimedia Commons, 1997
3 / 5
Дом Рудольфа Шиндлера© Allan Ferguson / Wikimedia Commons, 2001
4 / 5
Дом Рудольфа Шиндлера© Allan Ferguson / Wikimedia Commons, 2001
5 / 5
Дом Рудольфа Шиндлера© Allan Ferguson / Wikimedia Commons, 2001
Дом Шрёдер Геррита Ритвельда (1924)
Нидерланды, Утрехт, Принс-Хендриклан, 50
Геррит Томас Ритвельд. 1962 год © Wikimedia CommonsГеррит Ритвельд, главный голландский архитектор-модернист, строил этот дом для вдовы Трюс Шрёдер и ее троих детей, но в процессе строительства он так сдружился с заказчицей, что сам поселился с ней в доме и прожил там всю жизнь. Считается, что в этом проекте Ритвельд перенес в трехмерное пространство принципы абстрактной живописи Пита Мондриана. Еще больше, чем на картины Мондриана, здание похоже на работы русских супрематистов: архитектоны Малевича, проуны Лисицкого. На что он совсем не похож, так это на «нормальные» модернистские дома: слишком много в нем цвета, слишком много деталей, не обусловленных функцией. Тем не менее он их предшественник. Дом Шрёдер — один из ранних смелых экспериментов, на основе которых сложилась архитектура модернизма.
1 / 5
Дом Шрёдер© Wikimedia Commons, 2011
2 / 5
Дом Шрёдер© Hay Kranen / Wikimedia Commons, 2010
3 / 5
Дом Шрёдер© Erik Honig / Wikimedia Commons, 2011
4 / 5
Дом Шрёдер© Wikimedia Commons, 2010
5 / 5
Дом Шрёдер© Wikimedia Commons, 2010
Дом Константина Мельникова (1927–1929)
Москва, Кривоарбатский пер., 10
Константин Мельников © Wikimedia CommonsВсе архитекторы XX века строили дома для себя. Все, кроме советских. В СССР было не принято строить особняки. Как это удалось Мельникову — загадка. Нам повезло, что это удалось именно ему — самому большому фантазеру среди архитекторов советского авангарда. Дом у него вышел ни на что не похожий, из двух цилиндров, со стенами как соты и одной спальней для всех членов семьи. Этот особняк — шедевр архитектуры, известный во всем мире, и для иностранного туриста он одна из важнейших достопримечательностей Москвы. А для нас, русских, он важен не как архитектурный шедевр, а как культурная аномалия. Особняк, построенный в эпоху проклятого «квартирного вопроса», с гордой надписью «Константин Мельников архитектор» над входом и огромной и светлой, как храм, мастерской на третьем этаже — манифестация достоинства профессии, которого никто за ней не признавал в СССР, где архитекторы были анонимными функционерами проектных институтов и рабами Стройкомплекса.
1 / 12
Дом Мельникова© Nikolai Vassiliev / Flickr, 2015
2 / 12
Дом Мельникова© Viktoria Savuta / Wikimedia Commons, 2014
3 / 12
Дом Мельникова© Viktoria Savuta / Wikimedia Commons, 2014
4 / 12
Дом Мельникова© Alex Naanou / Flickr, 2014
5 / 12
Дом Мельникова© Viktoria Savuta / Wikimedia Commons, 2014
6 / 12
Дом Мельникова© Viktoria Savuta / Wikimedia Commons, 2014
7 / 12
Дом Мельникова© Alex Naanou / Flickr, 2014
8 / 12
Дом Мельникова© Alex Naanou / Flickr, 2014
9 / 12
Одна из детских комнат в доме Мельникова© Alex Naanou / Flickr, 2014
10 / 12
Дом Мельникова© Nikolai Vassiliev / Flickr, 2013
11 / 12
Спальня в доме Мельникова. 1920-е годы© Wikimedia Commons
12 / 12
Каркас дома в процессе строительства. У дома — Константин Мельников с женой. 1927 год© Wikimedia Commons
Усадьба Фрэнка Ллойда Райта «Талиесин»
(1911–1959)
США, штат Висконсин, Спринг-Грин, Каунти-роуд, 5481
Фрэнк Ллойд Райт. Фотография Ала Равенны. 1954 год © Library of Congress«Талиесин» — самый большой из всех домов архитекторов, дом архитектора с самой жуткой историей и единственный дом архитектора, где можно получить диплом архитектора. Это поместье, которое Райт унаследовал от матери и прожил в нем большую часть жизни. Там находилось его архитектурное бюро, а с 1932 года — частный архитектурный вуз Райта, который работает до сих пор. Благодаря этому вузу Райт стал вторым по влиятельности архитектором XX века после Ле Корбюзье. Если Ле Корбюзье — отец архитектуры модернизма, то Райт — дедушка постмодернизма. Он ненавидел модернистскую архитектуру и боролся с ней как мог. Многочисленные ученики Райта, архитекторы 1960-х и 1970-х годов, довели его борьбу до победного конца. С усадьбой связаны самые страшные воспоминания Райта. Она дважды полностью сгорала: первый раз в 1914 году, когда слуга, сошедший с ума, убил любовницу Райта и ее детей и поджег их тела, и в 1925 году, сразу после того, как Райт построил ее во второй раз. Сейчас на этом месте стоит несколько зданий, которые Райт постепенно возводил с 1928 года.
1 / 8
Усадьба «Талиесин»© Marc Heiden / Wikimedia Commons, 2012
2 / 8
Усадьба «Талиесин»© Wikimedia Commons, 2012
3 / 8
Усадьба «Талиесин»© Michael D Martin / Flickr, 2011
4 / 8
Усадьба «Талиесин»© sswj/Flickr, 2012
5 / 8
Усадьба «Талиесин»© Inga Munsinger Cotton / Flickr, 2005
6 / 8
Усадьба «Талиесин»© Inga Munsinger Cotton / Flickr, 2005
7 / 8
Усадьба «Талиесин»© sswj/Flickr, 2012
8 / 8
Усадьба «Талиесин»© sswj/Flickr, 2012
Дом Вальтера Гропиуса (1938)
США, штат Массачусетс, Линкольн, Бейкер-Бридж-роуд, 68
Вальтер Гропиус. Фотография Ханса Г. Конрада. 1955 год © Wikimedia CommonsВальтер Гропиус — один из главных архитекторов модернизма, и его переезд в США в 1930-х годах — историческое событие. С тех пор не Европа, а Америка стала местом, где создается самая передовая архитектура мира. В Америке Гропиус преподавал в Гарвардской школе дизайна, и свой дом он использовал как учебное пособие, показывая студентам на его примере, что такое современная архитектура: план и фасады как отражение пространственной структуры, четкое разделение функциональных зон, внимание к естественному освещению и т. д. Дом стал символом новой архитектуры интернационального стиля, которая пришла в Америку из Старого Света, и этим навлек на себя критику самых разных людей — от Фрэнка Ллойда Райта до разъяренных соседей.
1 / 5
Дом Вальтера Гропиуса. Не ранее 1939 года© Library of Congress
2 / 5
Дом Вальтера Гропиуса. Не ранее 1939 года© Library of Congress
3 / 5
Дом Вальтера Гропиуса. Не ранее 1939 года© Library of Congress
4 / 5
Дом Вальтера Гропиуса. Не ранее 1939 года© Library of Congress
5 / 5
Дом Вальтера Гропиуса. Одна из спален на втором этаже. Не ранее 1939 года© Library of Congress
Дом Эрнё Голдфингера (1939)
Великобритания, Лондон, Уиллоу-роуд, 1, 2, 3
Эрнё Голдфингер © open.eduЭтот дом, как и любой дом, который архитектор-модернист строил для себя, экспериментальный, со множеством полезных находок в интерьере. Например, в доме нет плинтусов. Переход от пола к стенам плавный, и там не скапливается пыль. Разумеется, не обошлось без встроенных шкафов, раздвижных стен и перепадов уровня пола. Но важнее другое. Англия — консервативная страна, где к любым новшествам относятся с подозрением. Англичан пугали модернистские дома, белые, с огромными окнами и хромированными парапетами. Они задумывались: нельзя ли быть современными, но без этих крайностей? Голдфингер показал, что можно. Его дом — редкий пример модернистской архитектуры, уважающей контекст и историю места. У дома кирпичные фасады того же цвета, что и у других зданий на той же улице, и, что важнее, он традиционен по своему внутреннему устройству. Это типичный английский террасный дом, разделенный на три изолированные части. То есть на самом деле это три дома с общими стенами, отдельными входами с улицы и тремя садиками позади. В центральной части Голдфингер жил, две другие сдавал жильцам.
1 / 3
Дом Эрнё Голдфингера© Matthew Byrne / Flickr, 2008
2 / 3
Дом Эрнё Голдфингера© Kit Reynolds / Flickr, 2006
3 / 3
Дом Эрнё Голдфингера© Cle0patra/Flickr, 2010
Дом Гуннара Асплунда (1940)
Швеция, Сурунда, Хестнесвеген, 55
Эрик Гуннар Асплунд © Wikimedia CommonsХозяин этого маленького домика, Гуннар Асплунд, — знаменитый шведский архитектор. Об этом невозможно догадаться, глядя на его дом. Здание похоже не на виллу знаменитости, а на дом крестьянина в шведской глубинке. Внутри, на первый взгляд, тоже ничего особенного. Тем не менее это шедевр, просто сделан он так тонко, что штрихи почти не видны. Нужно очень постараться, чтобы разглядеть детали, превращающие обыденность в поэзию (например, ступени лестницы, которые входят прямо в зев открытого очага).
1 / 5
Дом Гуннара Асплунда. Фотография Ёкио Ёсимуры© erikgunnarasplund.com
2 / 5
Дом Гуннара Асплунда. Фотография Ёкио Ёсимуры© erikgunnarasplund.com
3 / 5
Дом Гуннара Асплунда. Фотография Ёкио Ёсимуры© erikgunnarasplund.com
4 / 5
Дом Гуннара Асплунда. Фотография Ёкио Ёсимуры© erikgunnarasplund.com
5 / 5
Дом Гуннара Асплунда© sika-design.com
Стеклянный дом Филипа Джонсона (1949)
США, штат Коннектикут, Нью-Канаан, Понус-Ридж-роуд, 798–856
Филип Джонсон. Фотография Беньямина Пьетро Филардо © Wikimedia CommonsФилип Джонсон устроил в 1932 году в Нью-Йорке выставку «Интернациональный стиль», которая познакомила Америку с европейской модернистской архитектурой, а потом трудоустроил в США главных героев своей выставки. Затем Джонсон получил диплом архитектора, и первое, что он построил, был его собственный дом. В этом маленьком здании, как ни в каком другом, воплотились все принципы модернизма. Это жилая капсула минимально необходимой площади и с минимальным набором мебели, без внешних стен (все ее стены — это окна) и без внутренних перегородок (весь интерьер — одна комната), полурастворенная в зелени и воздухе леса, почти нематериальная, дом-идея.
1 / 4
Дом Филипа Джонсона© Edelteil / Wikimedia Commons, 2013
2 / 4
Дом Филипа Джонсона© Edelteil / Wikimedia Commons, 2011
3 / 4
Дом Филипа Джонсона© Edelteil / Wikimedia Commons, 2013
4 / 4
Дом Филипа Джонсона© Edelteil / Wikimedia Commons, 2012
«Кабанон» Ле Корбюзье (1952)
Франция, Рокбрюн — Кап-Мартен
Ле Корбюзье. Фотография 1931 года © thecharnelhouse.orgСамый маленький дом для себя построил величайший из архитекторов. Ле Корбюзье нельзя упрекнуть в непоследовательности. Он был убежден, что лучше всего человеку живется в интерьере, до противоположных стен которого можно дотянуться, расставив руки, с туалетом как в самолете и набором мебели, состоящим из двух табуреток, — и именно такой дом построил себе. Точнее, не дом даже, а хижину (по-французски cabanon). Ле Корбюзье пристроил ее к ресторану, с владельцем которого дружил, и это избавило его от необходимости делать кухню: вместо этого он поставил дверь между хижиной и рестораном. Снаружи хижина похожа на дровяной сарай, но оснащена канализацией, примитивной вентиляционной системой и внутри богато украшена настенной живописью.
1 / 4
«Кабанон»© Anna Armstrong / Flickr, 2009
2 / 4
«Кабанон»© Rory Hyde / Flickr, 2009
3 / 4
«Кабанон»© Yuzu Lab / Flickr, 2007
4 / 4
«Кабанон»© Of Houses / Flickr, 2014
Дом Оскара Нимейера (1953)
Бразилия, Рио-де-Жанейро, Эстрада-дас-Каноас, 1246
Оскар Нимейер © Wikimedia CommonsНимейер в молодости работал с Ле Корбюзье. Удивительно, как они могли друг друга терпеть. В архитектуре Ле Корбюзье все решает расчет, технология; если бы он мог, он запретил бы архитекторам думать о красоте. Нимейер — полная ему противоположность. Его архитектура — поэтическая, скульптурная, мягкая. Известны его слова, что он вдохновляется контурами женского тела. До Нимейера считалось, что бетон — материал жесткий, суровый. Нимейер показал, что бетон может быть пластичным, как глина. Собственный дом архитектора — манифест его лирического модернизма. В крупных проектах он не мог избежать углов, а тут (по крайней мере в наземной части дома) все линии гибкие и рифмуются с контурами статуй, расставленных вокруг в зарослях.
1 / 5
Дом Оскара Нимейера© wikiarquitectura.com
2 / 5
Дом Оскара Нимейера© wikiarquitectura.com
3 / 5
Дом Оскара Нимейера© wikiarquitectura.com
4 / 5
Дом Оскара Нимейера© wikiarquitectura.com
5 / 5
Дом Оскара Нимейера© wikiarquitectura.com
Летний дом Алвара Аалто (1952–1953)
Финляндия, озеро Пяйянне, остров Мууратсало
Алвар Аалто. 1960 год © Wikimedia CommonsФинляндия — страна с короткой архитектурной историей. И если французы гордятся своей готикой, итальянцы своим барокко, русские своим ампиром, то финны гордятся своей архитектурой XX века. Все, что построил Алвар Аалто, величайший из финских архитекторов прошлого века, теперь считается национальным достоянием и бережно сохраняется в первоначальном виде. Летний дом Аалто, построенный в глубине Финляндии, посреди нетронутой природы, на острове, куда в 1950-х можно было попасть только на лодке, — редкий пример патриотической модернистской архитектуры. Все здесь наполнено мыслью о родине. Даже лодка, которая стоит в эллинге Эллинг — (нидерл. helling) сооружение для постройки или ремонта судов., называется Nemo propheta in patria «Нет пророка в своем отечестве» (лат.).. Дом на Мууратсало был площадкой для архитектурных экспериментов. На внутренних поверхностях стен, окружающих двор, Аалто исследовал декоративные возможности облицовочного кирпича, укладывая его так и эдак — всего 50 разными способами. Он планировал и другие эксперименты: попробовать строить без фундамента, из кирпичей произвольной формы и так далее, но из них осуществил только один — у гостевого домика действительно нет фундамента.
1 / 6
Дом Алвара Аалто© Jonathan Rieke / Flickr, 2012
2 / 6
Дом Алвара Аалто © Andrew Carr / Flickr, 2006
3 / 6
Дом Алвара Аалто© trevor.patt/Flickr, 2011
4 / 6
Дом Алвара Аалто© Jonathan Rieke / Flickr, 2012
5 / 6
Дом Алвара Аалто© Jonathan Rieke / Flickr, 2012
6 / 6
Дом Алвара Аалто© Jonathan Rieke / Flickr, 2012
Дом Альберта Фрея (1963–1964)
США, штат Калифорния, Палм-Спрингс, Уэст-Палисейдс-драйв, 686
Альберт Фрей. Фотография Дона Бакнера © American Institute of ArchitectsАрхитекторы XX века любили делать большие окна. Они говорили, что благодаря им природа входит в интерьер. Здесь она входит в интерьер физически. Скала, как бы разорвав хрупкую оболочку дома, вваливается в комнату. Это самое драматическое противопоставление природного и искусственного начал, какое только знает история архитектуры. Но оно вводит нас в заблуждение. Прежде чем построить дом, Альберт Фрей целый год наблюдал за тем, как солнце освещает участок, под каким углом ложатся тени, и на основе этих наблюдений рассчитал положение, план и высоту дома. Здание построено с таким вниманием к естественной среде, что правильней считать его частью ландшафта, а не чужеродной деталью в нем.
1 / 4
Дом Альберта Фрея© Linda_Bisset/Flickr, 2007
2 / 4
Дом Альберта Фрея. Фотография Дэна Чевкина© American Institute of Architects
3 / 4
Дом Альберта Фрея. Фотография Дэна Чевкина© American Institute of Architects
4 / 4
Дом Альберта Фрея. Фотография Дэна Чевкина© American Institute of Architects
Экспериментальный дом VDL II Рихарда Нойтры (1966)
США, штат Калифорния, Лос-Анджелес, Сильвер-Лейк-бульвар, 2300
Рихард Нойтра. Фотография Эда Кларка © Wikimedia CommonsЛос-анджелесский особняк Рихарда Нойтры — как домашнее животное, которое завели вместо умершего и назвали тем же именем. Дом, который архитектор построил для себя в 1932 году, в начале 1960-х сгорел. Нойтра очень горевал: в доме выросли его сыновья, там хранился его архив, и, наконец, как архитектор он гордился этой постройкой. Поэтому дом, который Рихард Нойтра вместе со своим сыном Дионом построил после пожара, — это дом-воспоминание, реинкарнация своего предшественника. Он стоит на фундаменте особняка 1932 года, имеет ту же высоту и почти такую же планировку. Оснащение у него для 1960-х годов сверхсовременное: пенопластовые подвесные потолки, переключатели света с диммерами Диммер — светорегулятор. и трансформирующийся фасад с электроприводом, но сквозь его контуры как будто проступают очертания погибшего шедевра.
1 / 6
Дом VDL II© Lars K / Flickr, 2011
2 / 6
Дом VDL II© Omar Kalifornia / Flickr, 2008
3 / 6
Дом VDL II© Omar Kalifornia / Flickr, 2008
4 / 6
Дом VDL II© Omar Kalifornia / Flickr, 2008
5 / 6
Дом VDL II© Scott Lowe / Flickr, 2007
6 / 6
Дом VDL II© Roxanna Salceda / Wikimedia Commons, 2008
Дом Ванны Вентури Роберта Вентури (1962–1964)
США, штат Пенсильвания, Филадельфия, Миллман-стрит, 8330
Роберт Вентури. Фотография Тодда Шеридана. 2008 год © Wikimedia CommonsДом-манифест, иллюстрирующий мысли Роберта Вентури — теоретика. Этот дом он построил для своей матери, но потом сам поселился в нем (сейчас там живут новые владельцы). Публикации Вентури изменили историю архитектуры: он едко высмеивал каноны модернизма и размышлял, какой могла бы быть архитектура послемодернистская. Дом его матери считается первым в истории постмодернистским зданием. Точнее даже — антимодернистским. В нем все наоборот, не так, как положено по правилам «современной» архитектуры: вместо гармоничной асимметрии — почти полная симметрия, вместо плоской крыши — двускатная, вместо ясной и логичной композиции — запутанное нагромождение масс. Черты этого дома, в частности вольно трактованные классические мотивы, можно найти во множестве американских и европейских зданий, построенных в 1980-х годах (и в московских в 1990-х).
1 / 4
Дом Ванны Вентури© Wikimedia Commons, 2010
2 / 4
Дом Ванны Вентури© Wikimedia Commons, 2010
3 / 4
Дом Ванны Вентури© Wikimedia Commons, 2010
4 / 4
Дом Ванны Вентури© Wikimedia Commons, 2010
Дом Ричарда Роджерса (1968–1969)
Великобритания, Лондон, Уимблдон, Парксайд, 22
Ричард Джордж Роджерс © inspirationist.netРичард Роджерс — пионер хай-тека, и дом, который он в 1968 году построил для родителей, а потом долго жил в нем сам, ранний пример архитектуры высоких технологий. По концепции он похож на Стеклянный дом Джонсона: стеклянные стены (правда, не все), единое пространство интерьера, не разделенное на комнаты. Но сделан иначе. Например, его стены — из тех же панелей, что и стенки рефрижераторов, что позволяет экономить на отоплении. Этот дом — прототип более поздних и более масштабных построек Ричарда Роджерса, таких как Центр Жоржа Помпиду в Париже. В 2013 году дом был поставлен на охрану как памятник архитектуры, и в том же году Роджерс его продал.
1 / 4
Дом Ричарда Роджерса© Of Houses / Flickr, 2015
2 / 4
Дом Ричарда Роджерса© Of Houses / Flickr, 2015
3 / 4
Дом Ричарда Роджерса© Of Houses / Flickr, 2015
4 / 4
Дом Ричарда Роджерса© Of Houses / Flickr, 2015
Дом Йорна Утсона (1971–1973)
Испания, Майорка, Порто-Петро, Каррер-де-Са-Митха-Йуна, 77
Йорн Утсон. Фотография Оле Хопта. 2000 год © Wikimedia CommonsДо 1960-х годов архитекторы старались строить как можно более по-современному. Или даже так, как, по их мнению, должны строить в будущем. А в 1960-х и 1970-х годах некоторые архитекторы, наоборот, попробовали строить дома, которые как бы существуют вне истории. Такие, какими их могли бы построить и через тысячу лет, и тысячу лет назад. Одна из таких попыток — дом архитектора Йорна Утсона на Майорке. Он прост, как природное образование. Ни капли бетона, никакой внутренней отделки. Только голая каменная кладка, солнце и немая поэзия пропорций.
1 / 6
Дом Йорна Утсона© christian skovgaard / Flickr, 2010
2 / 6
Дом Йорна Утсона© Frans Drewniak / Flickr, 2003
3 / 6
Дом Йорна Утсона© christian skovgaard / Flickr, 2010
4 / 6
Дом Йорна Утсона© christian skovgaard / Flickr, 2010
5 / 6
Дом Йорна Утсона© christian skovgaard / Flickr, 2010
6 / 6
Дом Йорна Утсона© christian skovgaard / Flickr, 2010
Дом Фрэнка Гери (1977–1978, 1991)
США, штат Калифорния, Санта-Моника, 22-я улица, 1002
Фрэнк Гери © ateliercourbet.comФрэнк Гери — мастер домов-аттракционов, которые превращают любой город, где они построены, в туристическую Мекку. Непохоже, что Гери от этого в восторге: за его архитектурой стоит глубокая философия, до которой туристам нет никакого дела. Собственный дом архитектора (на самом деле пристройка к дому 1920 года) — полигон, на котором он выработал свой стиль: углы, разломы, необычные материалы, внезапные переходы от глухой поверхности к прозрачной. Считают, что архитектура деконструктивизма началась с дома Фрэнка Гери. Единственный, кто так не считает, — сам Гери, но до этого никому нет дела.
1 / 5
Дом Фрэнка Гери© Greg Headley / Flickr, 2006
2 / 5
Дом Фрэнка Гери© William Veerbeek / Flickr, 2008
3 / 5
Дом Фрэнка Гери© IK’s World Trip / Flickr, 2007
4 / 5
Дом Фрэнка Гери© sebi ryffel / Flickr, 2008
5 / 5
Дом Фрэнка Гери© Robert Lochner / Flickr, 1994
arzamas.academy
Дома архитекторов: 10 зданий, построенных для себя :: Дизайн :: РБК Недвижимость
Найти общий язык с заказчиком — одна из наиболее трудных задач для архитектора. И все же есть проверенный способ реализовать свои самые нестандартные идеи. Нужно построить собственный дом. Рассказываем, что создают архитекторы для себя и своей семьи
Фото: saunders.no
Когда известный архитектор выступает в роли исполнителя и заказчика одновременно, рождаются удивительные здания, в которых воплощены самые смелые и креативные идеи мастера. Например, именно так появился российский цилиндр с окнами-сотами, американский особняк без стен, британская полуподземная вилла и шотландский таунхаус-трансформер. Собственный дом — это настоящее поле для творчества. Ведь именно здесь талантливые мастера могут делать все, что посчитают нужным. Вот десять самых интересных зданий, которые архитекторы построили для себя.
Дом-мастерская Мельникова, Россия
Фото: Konstantin Kokoshkin/Global Look Press
Дом-мастерская одного из самых известных архитекторов советского авангарда расположен в Кривоарбатском переулке в Москве. Это трехэтажная постройка из двух «врезанных» друг в друга вертикальных цилиндров. На крыше одного из них оборудована небольшая терраса, где родные архитектора любили пить чай и загорать. По легенде форму здания придумал не Константин Мельников, а его маленькая дочь. Архитектор попросил девочку нарисовать дом ее мечты, а в 1929 году воплотил рисунок в реальность. При строительстве особняка он использовал самые простые и дешевые материалы — доски и кирпич. Стены мастерской Мельникова напоминают пчелиные соты. Этот эффект создается за счет многочисленных шестигранных просветов, пронизывающих фасад. Кстати, внутри здания нет несущих столбов — дом держится благодаря особой кладке.
Cаbanon Ле Корбюзье, Франция
Фото: twitter.com
«Кабанон» не дом в привычном понимании. Это 15-метровая хижина из дерева и фанеры, построенная на Лазурном Берегу Франции. Сам Ле Корбюзье предпочитал называть ее «замком». Именно здесь гениальный новатор вместе с женой Ивонной проводил последние годы своей жизни. В незамысловатом жилище все продумано до мелочей — ни один квадратный сантиметр не пропал даром. Высота потолков и размеры комнат были рассчитаны на основе «золотого сечения» и роста среднего человека с поднятой правой рукой. А потому, даже несмотря на скромную площадь, разместилось все необходимое для жизни: рабочее место, зона отдыха, шкафы, сантехника и простая система вентиляции. В кухне Ле Корбюзье не нуждался — он пристроил хижину к кафе своего друга. А один из выходов «Кабанона» вел прямо в обеденный зал.
Casa das Canoas Оскара Нимейера, Бразилия
Фото: thefunambulist.net
Латиноамериканский архитектор Оскар Нимейер — полная противоположность Ле Корбюзье. По его словам, функциональность зданий является важной составляющей, но не главной. Архитектура Нимейера всегда отличалась особой поэтичностью и мягкостью, вот и для своей семьи он построил удивительный изогнутый особняк из зеркального стекла и белоснежного бетона. Дом расположен среди банановых и джекфрутовых деревьев в пригороде Рио-де-Жанейро, рядом с океаном. На создание проекта Нимейера вдохновила богатая природа Бразилии и плавные линии женского тела. Поэтому бетон выглядит таким же пластичным и природным, как глина, а стеклянные стены на первом этаже стирают границы между жилым пространством и окружающей средой. Центр композиции — кусок скалы, органично вписанный в интерьер.
realty.rbc.ru
Проектирование коттеджей и загородных домов. Авторские проекты.
Выполняем индивидуальное проектирование и строительство.
Проектирование коттеджа — ошибаться дешевле на бумаге
Перед началом строительства собственного загородного дома, будущему владельцу необходимо принять большое количество самых разных решений. Начиная от местоположения, размера и формы участка и, заканчивая, типом и цветовой гаммой отделочных материалов фасада и интерьеров будущего дома.
Какие-то решения основываются на личных предпочтениях, потребностях семьи или конкретных ее представителей – с ними разобраться относительно просто. Но есть множество технических моментов, для принятия решения по которым, необходимо обладать хоть каким-то багажом соответствующих знаний.
Для неподготовленного человека такой объем информации может оказаться просто неподъемным. Именно поэтому, проектированием и строительством загородного дома должны заниматься профессионалы. Это позволит сэкономить не только время, грамотно выполнив проектирование дома, но и спланировать строительные работы так, чтобы затраты были минимальны, а переделок в процессе строительства не возникало.
Для начала строительства дома необходим архитектурный проект учитывающий все — от особенностей участка, расположения его относительно сторон света, местоположения инженерных коммуникаций и до требований всех будущих обитателей этого дома к планировочным решения и отделке. Можно использовать типовой проект, но он не будет учитывать особенностей конкретного участка и конкретной семьи. Не менее важно качество исполнения проектной документации. Грамотно выполненный проект коттеджа позволит посчитать максимально точную смету и не допустит неоправданно дорогих и бесполезных решений.
Мы обладаем более чем двадцатилетним опытом проектирования коттеджей и их строительства. Спроектировано и построено очень большое количество объектов, от многоэтажных комплексов, до частных домов и интерьеров квартир. Это дает нам право утверждать, что мы накопили достаточный опыт для проектирования дома и его строительства, для самых требовательных клиентов.
Индивидуальное проектирование коттеджей и загородных домов
Наша индивидуальность, в первую очередь, проявляется в нашем жилище. Все наши интересы и увлечения, так или иначе, отражаются в планировке дома, дизайне интерьера, предметах, наполняющих пространство. Кому-то важен большой кабинет с видом на лес, другому нужна мастерская для творчества, третьему нужен бассейн. Все это влияет на планировку дома, которая, в свою очередь, влияет на построение фасада и посадку дома на участке. Чем ярче выражена индивидуальность человека, тем сложнее ему будет подобрать для себя «типовой» проект. А если таких личностей целая семья?
Индивидуальное проектирование дома необходимо для того, чтобы построенный дом, в конечно счете, отвечал всем требованиям каждого из членов семьи.
Проектирование дома — диалог заказчика и архитектора
Проектирование дома или коттеджа, всегда начинается с диалога заказчика и архитектора, чем больше заказчик расскажет о своих пожеланиях и соображениях по-поводу устройства будущего дома, тем точнее архитектор сможет реализовать все это в проекте. В то же время, архитектор всегда проконсультирует по интересующим вопросам и предостережет от принятия ошибочных решений. Проектирование домов по такому принципу, является, как показывает практика, наиболее оптимальным и приводит к получению результата удовлетворяющего обе стороны.
Для начала работ по проектированию загородного дома, архитектору необходима исходная информация, как о требованиях предъявляемых к составу помещений, высоте потолков, стилистическим предпочтениям в решении фасадов и интерьеров, так и о выбранных основных строительных материалах. От того, хотите ли вы построить коттедж из дерева или кирпича, нужен ли вам гараж в цокольном этаже или он будет стоять отдельно, будет ли в доме бассейн или сауна, какое выбрано покрытие кровли, зависит не только внешний облик здания, но и планировочные, конструктивные, а так же, инженерные решения. С этими и многими другими вопросами лучше определиться до того как приступать к проектированию коттеджа, чтобы избежать переделок в процессе работы над проектом вашего будущего дома.
Если вы уже нашли для себя ответы на основные вопросы, то пришло время составить техническое задание, по которому, архитектор и начнет работу по проектированию коттеджа — дома, от начала и до конца, рассчитанного на вас и вашу семью.
Мы выполняем проекты:
- Коттеджей;
- Загородных домов;
- Жилых и общественных зданий;
- Магазинов и торговых центров;
- Дизайн ресторана;
- Дизайн интерьеров жилых и общественных помещений;
Мы используем современные методы проектирования, таким образом экономя заказчику время и деньги.
Прикладываем максимум усилий при проектировании домов, создавая действительно индивидуальный, надежный и комфортный дом, отвечающий требованиям и потребностям именно Вашей семьи.
Оказываем полный спектр услуг по проектированию коттеджей, начиная со сбора исходных данных и заканчивая передачей заказчику полного комплекта рабочей документации, необходимой для строительства. Все работы выполняются высококлассными специалистами в короткие сроки.
В разделе Портфолио Вы можете посмотреть примеры спроектированных коттеджей и загородных домов.
Мы всегда рады проконсультировать Вас по возможным архитектурно-строительным решениям и схемам совместной работы.
Так же, Вы можете ознакомится с порядком проведения проектных работ и нашими расценками на проектирование загородных домов.
www.avk-project.com
8 домов, которые архитекторы построили для себя :: Статьи
Villa S
Todd Saunders
Канадский архитектор Тодд Сондерс спроектировал для своей семьи виллу в Бергене площадью в 350 кв. м. Свой проект он называет шизофреническим, а процесс проектирования — фантазиями с «дискуссиям в голове». Здание состоит из двух объемов: горизонтальной и вертикальной структур, которые вместе образуют крест. Идея выстраивается на контрасте — светлые интерьеры противопоставлены фасадам из черной древесины, панорамные прозрачные окна — грубой фактуре фасадов, массивный вертикальный блок аккуратному горизонтальному.
skinnySCAR
Gwendolyn Huisman, Marijn Boterman
Голландские архитекторы построили дословкно «узкий дом» в старейшем районе Роттердама — его ширина всего 3,5 метра. Экстерьер выделяют широкие, как будто выпуклые окна — их удалось сделать благодаря несущим продольным стенам. Интерьер сосредоточен вокруг центра, в котором лестница опоясывает второстепенные функции — кладовые и туалеты. Благодаря такому решению все внимание архитекторы акцентировали на свободных интерьерах и широких окнах.
House-Office
Silvia Allori
Молодая архитектор Сильвия Аллори обосновалась в квартире во Флоренции, которая одновременно стала для нее и рабочим местом. Площадь объекта — 42 кв.м. Девушка подошла к организации маленького пространства, следуя трендам: она создала гибкие интерьеры. Аллори убрала мебель за белые панели из ламината, кухню спрятала за золотой ширмой. Чтобы визуально расширить пространство, архитектор использовала только белый цвет. Разбавили идеально чистые стены точечные светильники, а потолок — подвешенные горизонтальные «колбы». В результате получился минималистичный проект, в котором удобно и работать, и отдыхать.
Covert House
DSDHA: Debora Saunt, David Hills
Архитекторы придумали «скрытый дом» — это частный коттедж, который пара построила в 2014 году в старой части Лондона. В историческом Кэпхэме сложно согласовать новые здания, к тому же, «Скрытый дом» вплотную примыкает к соседним зданиям. Архитекторы изящно решили проблему — они просто спрятали здание. Нижний этаж опустили под землю, а верхний отделали зеркальными фасадами, в которых отражается зелень.
Murphy House
Richard Murphy Architects
Дом Ричарда Мерфи в Эдинбурге — настоящее приключение, за которым лучше всего следить в гифках. Как и здание DSDHA, он вышел таким непредсказуемым во многом благодаря градостроительным нормативам. Всего в нем девять уровней, которые скрываются под наклонной крышей. Главное достоинство здания — его способность трансформироваться. В доме много потайных стен: стоит нажать на рычаг, и открываются ванная или библиотека. А окна распахиваются как в фантастических фильмах — некоторые открывают подвижные створки, другие — секретные кнопки.
Hanegi Forest
Сигэру Бан
Дом, в котором живет Сигэру Бан, построен в Токио по его собственному проекту в 1997 году. В здании заложены дыры-эллипсы — отверстия для деревьев, которые уже росли на участке. Чтобы реализовать идею, архитектор выбрал треугольную сетку колонн. Так удалось вписать элипсы в структуру дома и создать прочную конструкцию без дополнительных конструкций.
Сlock House
Archmongers
Основатели бюро Archmongers, Маргарет Бурса и Джохан Хибшмен, живут в реконструированном доме 1960-х годов, который стоит среди викторианских особняков в старой части Лондона. Архитекторы решили использовать как можно больше материалов, которые смогли бы отразить дух города: это и плитка, и стекло, и фанера, и бетон. Например, их можно встретить в лондонском метро и пабах. Материалы долгоживущие и эффектно выглядят, поэтому они вписались в проект. Символом какофонии материалов стала лестница, которая ведет на крышу: ее ступеньки собраны из более чем 100 элементов — например, в лестнице частицы березового дюбеля. Сами архитекторы называют проект «головоломкой материалов».
Fernando Romero Villa
Арх. Франсиско Артигас, 1955
Дом основателя FR-EE — единственный в подборке, который на самом деле архитектор себе и не строил. Фернандо Ромеро показывает пример уважительного отношения к творчеству коллег. Архитектор старался не менять обстановку и сохранить оригинальный проект 1955 года. Больше всего Ромеро любит L-образную планировку с закрытыми, личными пространствами на верхнем этаже и открытыми, общими — на первом.
Идеальным домом Ромеро считает «невидимый». Но пока таких не изобрели, архитектор выбрал здание с максимальным «воздухом» — открытым внутренним двориком без крыши и панорамными окнами.
archspeech.com
дома великих архитекторов. Часть 2 :: Статьи
Cabanon в Кап-Мартен, Франция
Ле Корбюзье (Le Corbusier), 1952
Эта история — как раз про полную неожиданность, и удивительно в ней буквально все. И то, что один из самых значимых архитекторов XX столетия сподобился построить себе дом лишь на 65-м году жизни. И то, что он выбрал для этого тогда совсем не курортную часть французской Ривьеры — со слишком крутыми скалами и недружелюбными галечными пляжами. И то, наконец, что Ле Корбюзье — этот отец-основатель модернизма, революционер стекла и бетона, поклонник небоскребов, апологет открытых пространств — что именно он, когда речь зашла о летнем домике для него и жены Ивонн, спроектировал грубоватую дровяную избушку.
Такие во Франции называли «cabanon» — простенькие хижины для захожих пастухов. Есть у этого слова и второе значение, кажущееся даже более уместным, — «сумасшедший дом». Однако Корбюзье (или, если угодно, Шарль-Эдуар Жаннере-Гри) сумасшедшим не был — по крайней мере, в 1951-м, когда купил свой клочок земли и задумал сделать супруге подарок.
В этих местах он бывал уже не раз — гостил у своего друга, редактора архитектурного журнала Жана Бадовичи, в еще одном доме — архитектурном манифесте, построенном для себя и своего возлюбленного дизайнером Эйлин Грей. Подробнее об истории виллы E-1027 и тех сильных эмоциях, которые были с ней связаны, — у самой Эйлин Грей и, как ни странно, Ле Корбюзье, — мы писали в материале по книге Тома Уилкинсона «Люди и кирпичи». В ней же автор высказывает предположение, что парадоксальная страсть Ле Корбюзье к творению Грей, заставлявшая его возвращаться в Кап-Мартен снова и снова, и сподвигла архитектора в итоге на приобретение участка — аккурат напротив злополучной виллы.
Так или иначе, к тому моменту, когда Ле Корбюзье, сидя в местном ресторане «Etoile de Mer», набросал на салфетке чертежи будущей хижины, хозяин ресторана был уже его хорошим знакомым — и с радостью согласился отдать по дешевке часть земли по соседству со своим заведением. Да что там по соседству — Корбюзье построил дом прямо вплотную к ресторану, прорубив между ними дверь: других кухни и столовой в его жилище и не предполагалось.
Зато все остальные функции, необходимые для жизни, он разместил на площади 14 «квадратов» — и с такой элегантностью и изяществом, что проектировщикам советских «малогабариток» впору позавидовать. Нет, он был совсем не сумасшедшим!
Перед нами — живое доказательство, что даже скудных ресурсов и дешевых строительных материалов необходимо и достаточно для создания идеального дома. И пусть даже комната, обшитая «теплой» фанерой и украшенная цветными вставками, зеркалами и росписями самого архитектора, далека от разрекламированного самим Корбюзье образа бездушной и безликой «машины для жилья». Но по сути своей она работает как часы, восхищая продуманностью и отлаженностью механизма.
Щелк — повернулась шестеренка — и за разноцветным фальш-потолком открылись ниши для хранения. Щелк — повернулась другая — и откинулся стол или разложилась кровать. Туалет отделен только легкой шторой, но Ле Корбюзье утверждал, что вентиляция работала безупречно — он и этот момент сумел просчитать.
Или взять, к примеру, два окошка-бойницы, совсем не похожих на знаменитое ленточное остекление. С одной стороны, они недвусмысленно свидетельствуют, что эксгибиционистом, пропагандирующим прозрачность и открытость, Ле Корбюзье был, лишь когда дело касалось других. Сам же склонялся скорее к вуайеризму: «Я существую, только если могу смотреть», — писал он.
Но с другой стороны, один из каждой пары ставней — это зеркало, которое улавливает солнце. Так что света в доме здесь, на берегу Ривьеры, и с такими двумя окошками вполне хватало. А если не радовал «подсмотренный» вид — всегда можно было ставни закрыть. И любоваться либо собственными фантазийными художествами на глухой створке, либо зеркальным отражением интерьера — самого совершенства.
Но, к сожалению, настал день, когда Ле Корбюзье оказалось этого недостаточно. Компактное пространство, которое он кроил под себя, чтобы не совершать ни одного лишнего или неуклюжего движения; которое «сидело» на нем, как влитое, и, несмотря на экстравагантность, удивительно ему шло; эта хижина — «аз» и «буки» самой архитектуры, то, с чего она когда-то начиналась, — трагически стала символом конца. Под той самой скалой, где стоял его дом, архитектор нашел свою смерть.
Парк возле Cabanon, по которому Ле Корбюзье любил прогуливаться, со временем получил его имя. А сам дом отреставрировали и превратили в музей — говорят, всем скептикам относительно модернистских теорий непременно стоит в нем побывать.
Casa das Canoas в Рио-де-Жанейро, Бразилия
Оскар Нимейер (Oscar Niemeyer), 1953
Не дожив считанные дни до своего 105-летия в 2012 году, Оскар Нимейер стал очевидцем нескольких смен правительств, доктрин и режимов. Он успел сделать даже слишком много: построил самый большой жилой дом в Латинской Америке, спроектировал Бразилии новую столицу, возвел не один президентский дворец и не одно министерство — до сих пор ученики Нимейера продолжают дорабатывать его эскизы и кладут их в основу вновь строящихся проектов. Так что, несмотря на то, что свое первое здание — детские ясли — бразильский архитектор построил в 1930-е, а дом для собственной семьи только в 1950-е, Casa das Canoas можно смело отнести к началу карьеры Нимейера. Тем более, что здесь он исследовал приемы, которые успешно внедрял и в другие проекты — более поздние и более масштабные.
За долгую жизнь Нимейера неизменными остались две вещи: он был коммунистом и убежденным модернистом. Но если сравнить его версию модернизма с творчеством современных ему Ле Корбюзье и ван дер Роэ, то кажется, что они существовали в разные эпохи: строгим и лаконичным формам бразильский архитектор противопоставляет текучие и чувственные. В одной из своих работ он писал: «…Прямые линии и углы делят и разделяют пространство, а я всегда любил изгибы, которые являются сутью окружающей нас природы». И в собственном доме на склоне холма с захватывающим видом на море эти идеи Нимейер впервые раскрыл так ярко и убедительно.
Архитектор задался целью спроектировать дом, который бы вписывался в неоднородный рельефный ландшафт: «чтобы он повторял каждый его изгиб, а растения будто бы прорастали насквозь». Правда, в буквальном смысле насквозь прорастает лишь глыба гранита: часть ее остается снаружи дома, а часть возвышается прямо в гостиной. Но и зелень — хоть и фигурально, но свободно — проникает внутрь благодаря сплошному остеклению. Нимейер не хотел никаких штор и преград между интерьером и экстерьером, и поэтому ориентировал окна так, чтобы даже в солнечный день растения вокруг создавали необходимую тень.
Canoas — название местности в пригороде Рио, но и сам дом выглядит, как изящное каноэ: взрезать гладь бассейна и заскользить по поверхности мешает лишь та самая глыба гранита — говорят, она пролежала здесь тысячелетия. «Только бетон позволяет мне управлять изгибами такого широкого размаха… Бетон обеспечивает непрерывную модуляцию пространства», — писал Нимейер. Кстати, удивительно, что факт прочности бетона на изгиб установили довольно быстро, но лишь много лет спустя архитекторы начали широко это свойство использовать. Оскар Нимейер преуспел особенно, ведь его вдохновляло то, что иначе не воплотишь: очертания гор, изгибы рек, формы облаков и женского тела.
Это хорошо заметно и по мебели, которую архитектор активно разрабатывал, — и ей же обставлял собственный дом. Вместо бетона он изгибал фанеру, а в остеклении мебельные каркасы, к счастью, не нуждались, поэтому шезлонги, кресла и столы получались еще более легкими, воздушными, невесомыми — действительно, как облака.
Впрочем, на первом этаже Casa das Canoas мебели не так уж много — большая ее часть сосредоточена на нижнем уровне, который выходит на противоположную сторону холма бетонной стеной с окнами существенно меньшего размера. В то время как наверху за прозрачным стеклом расположены кухня и гостиная, вниз «запрятана» приватная часть: спальни, санузлы и кабинет-библиотека.
Но даже здесь ощущение связи с природой не утрачивается, а даже усиливается: ты как будто находишься у нее «за пазухой» — в защищенном убежище, гроте или пещере. Дом, казалось бы, открытый всем и вся, оказывается самой надежной крепостью.
Таким же — гибким, адаптирующимся, открытым всему новому, но с мощным внутренним стержнем принципов и убеждений, — вероятно, был и он сам. Друг Ле Корбюзье и Фостера, Жуселину Кубичека и Фиделя Кастро, бразильский архитектор Оскар Нимейер.
West Taliesin в Скоттсдейле, Аризона, США
Фрэнк Ллойд Райт (Frank Lloyd Wright), 1959
Один из самых плодовитых архитекторов своего времени, постройки которого до сих пор продолжают находить и выявлять, Фрэнк Ллойд Райт, в отличие от многих других коллег по цеху, строил себе дома почти всю жизнь. Впрочем, вряд ли это можно назвать везением: каждое новое строительство было попыткой не столько отточить мастерство, сколько сбежать от бесконечного одиночества. Ведь это европейские модернисты превозносили его «органическую архитектуру» — а на родине, в Штатах, большую часть своей карьеры Райт считался «белой вороной». И единственной поддержкой ему стали ученики — неслучайно свою последнюю резиденцию в Аризоне архитектор спроектировал преимущественно для них.
Иногда, указывая годы строительства «Талиесина» — именно так, в честь валлийского поэта, назвал свою усадьбу Фрэнк Ллойд Райт, — ошибочно пишут «1911-1959». Для активно практикующего архитектора это нонсенс: за полвека в его жизни слишком многое произошло. И «Талиесинов» на самом деле было четыре, причем последний — на другом конце страны: в этом и состоит причина заблуждений. Но если повнимательнее вчитаться в биографию Райта, станет ясно, что иначе и быть не могло.
Сначала был дом-мастерская в родном Иллинойсе, в Оак-парке — там, отделившись от своего учителя Луиса Салливана, Райт в 1893 году основал собственную фирму, и за 10 лет построил с полсотни домов, уже сформулировав основные принципы: «…Приняв за масштаб человеческую фигуру, я уменьшил высоту всего дома, сделал ее соответствующей высоте человеческого роста; не веря в другой масштаб, кроме человеческого, я, введя его в восприятие пространственности, распластал массу здания. Говорили, что если бы я был сантиметров на десять выше ростом, мои дома имели бы совсем другие пропорции. Может быть…» И, может быть, архитектура Райта была иной, если бы он так и продолжал жить в Чикаго.
Однако в 1908 году он отправляется в Старый свет вместе с женой одного из заказчиков — Мамах Чени. Новые впечатления и успех у европейских коллег кружат Райту голову, подлив масла в огонь зарождающегося романа. В 1909-м он оставляет мастерскую в Иллинойсе — а заодно свою жену и шестерых детей — и переезжает в Висконсин, где выросла его мать. Именно здесь в 1911 году Райт строит первый «Талиесин» и селится в нем вместе с любовницей Мамах и двумя детьми от ее первого брака.
Но не о доме, где в 1914 году сумасшедший слуга зарезал хозяйку и устроил поджог; не о перестроенном «Талиесине II», пережившем еще один пожар в 1925-м и превратившемся в «Талиесин III», — сегодня мы расскажем о четвертой версии «Талиесина», так называемой «западной», которую Райт в 1937 году уехал строить на другой конец Штатов. Подальше от трагедий и холодных висконсинских зим, в жаркую Аризону, с третьей женой и верными последователями (с 1932 года архитектор на постоянной основе набирает учеников).
Здесь придуманная Райтом «органическая архитектура» приобретает особенно колоритные черты. Он считал, что здание должно сливаться с ландшафтом, «делать его лучше, чем он даже был до этого». А песчано-каменистая пустыня Сонора чрезвычайно его воодушевляла: «Аризона требует своей собственной архитектуры, — говорил он студентам. — Эти просторы, этот рельеф, эти узоры, оставляемые на его поверхности гремучими змеями, чешуя на коже хамелеона, наросты на кактусе Сагуаро, — во всем этом следует черпать вдохновение».
Так западный Талиесин — дом архитектора и кампус его школы — ознаменовал тот момент в карьере Райта, когда выработанные им методы проектирования жилья, впоследствии получившие название «стиль прерий», соединились наконец со стремлением использовать местные материалы и формальную эстетику, чтобы еще больше интегрироваться в контекст.
Оскар Нимейер тоже хотел слияния с ландшафтом, однако использовал для этого пластику бескомпромиссного бетона. Райт же применил «бетон пустыни» — уложенные в опалубку местные камни, скрепленные минимальным количеством цемента. Они образовали и фундамент, и стены большинства построек. И если Нимейер «вживил» в свой дом лишь одну глыбу, которая будто бы стала его частью, то у Райта все наоборот: здания — сами части холма, вырастают из него органичным продолжением.
Композиция этих зданий, разбросанных по склонам, в процессе многолетнего строительства могла казаться хаотичной. Однако у Райта изначально был четкий план увязывания всех мастерских, хозяйственных построек, хижин для учеников и дома для себя и жены в стройную логичную систему — в соответствии с укладом собственной жизни и жизни архитектурный школы. В результате все дома, чуть позднее дополненные музыкальным павильоном и театром-кабаре, оказались объединены с помощью сетки садов, террас и водоемов. Да еще таким образом, чтобы и композицией своей ни в коем случае не выбиваться из ландшафта.
«Распластывание массы зданий» здесь достигает пика — низкая посадка и близость к земле обеспечивают строениям эффективную вентиляцию и защиту от палящих солнечных лучей. Встречаются в «Талиесине» и другие свойства, присущие «домам прерий», расцвет строительства которых пришелся на 1900-е: пологие крыши, выступающие стены и скаты (через выступы Райт, подобно Герриту Ритвельду, пытался усилить связь с окружающим ландшафтом), свободная планировка внутренних помещений.
В то же время, влияние Японии, которое в «стиле прерий» выражалось, скорее, в здоровом пространственном минимализме, в произведениях «органической архитектуры» Райта чувствуется гораздо сильнее. В западном «Талиесине», помимо природного камня и цемента, архитектор использует красное дерево (добываемое в Аризоне) и парусину, из которых сооружает подобие японских раздвижных перегородок «сёдзи» (в оригинале вместо парусины в них рисовая бумага). И не просто устанавливает такие конструкции в интерьере, а аналогичным образом перекрывает крыши, которые потому резко контрастируют с каменными стенами.
Но на деле — все равно сливаются с выжженным грунтом благодаря насыщенному красному оттенку древесины. А использование таких же материалов внутри — камня, красного дерева и парусины — еще больше сближает архитектуру с природой, доводит ее «органичность» до запредельных высот. «Наш новый лагерь расположен в пустыне Аризоны — и как будто он стоял там со времен сотворения мира», — так писал Райт о своем последнем пристанище, где до настоящего времени действует Школа зодчества. И она так же уместна и органична в этом месте — месте, в котором маэстро проектировал Музей Гуггенхайма и торопился задокументировать многолетний опыт в виде напутствий молодым архитекторам, — как и сама усадьба Ллойда Райта для поросших низкой зеленью холмов Скоттсдейла.
Но почему с таким упорством, хотя другие бы давно сочли это проклятием, он называл свои дома «Талиесин» — мифическим именем поэта и первого смертного, сумевшего стать пророком? Наверное, потому, что с точки зрения Райта архитектор должен быть и тем, и другим: «Каждый великий архитектор — обязательно великий поэт… большой оригинал, переводчик своего времени и эпохи… И если человек не может видеть по крайней мере на десять лет вперед — не стоит называть его архитектором».
Юлия Шишалова
Изображения © Olivier Martin-Gambier, F.L.C. / ADAGP, Paris / Artists Rights Society (ARS), New York 2015, Leonardo Finotti, Ana María León, Frank van Leersum, flickr godutchbaby
archspeech.com
дома великих архитекторов :: Статьи
Дом Sсhroeder в Утрехте
Геррит Ритвельд (Gerrit Rietveld), 1924
Случалось и так, что формально архитектор начинал работать над тем или иным проектом не для себя, а получив заказ со стороны. Однако в процессе так влюблялся в свое творение (а заодно и в заказчика — в кого из них больше, вопрос спорный), что проектировал дом как свой — и впоследствии проводил в нем немало времени. Ходили слухи, что у Эдит Фарнсворт — хозяйки знаменитого стеклянного дома Миса ван дер Роэ — пока он строился, с архитектором завязался роман. Так что после завершения всех работ в 1951 году Мис и мисс Фарнсворт не раз в нем уединялись — если, конечно, можно считать таковым пребывание в прозрачной «витрине», пусть и сделанной в высшей степени талантливо и возвышенно (в буквальном смысле тоже — дом был установлен на подиум с лестницей).
Дом Sсhroeder Геррита Ритвельда, 1924. Открыть в бо́льшем разрешении
Дом Геррита Ритвельда, 1924
Зато второй в истории стеклянный дом, появившийся двумя годами ранее (но все равно считающийся вторым), архитектор Филипп Джонсон, вдохновившись чертежами ван дер Роэ, строил уже непосредственно для себя. Правда, прожил он в нем совсем недолго, сохранив за стеклянной постройкой лишь функцию павильона для увеселения и досуга. Подробнее о стеклянных домах Миса и Джонсона мы писали в статье про истоки модернизма.
Дом же, построенный Герритом Ритвельдом для семьи вдовы Шрёдер с тремя детьми, был даже не «истоком», а предчувствием модернизма. Студийное пространство кухни-столовой-гостиной на первом этаже, мобильные перегородки на втором, превращающие раздельные спальни в единое игровое поле, бетонные конструкции и широкие окна, выходы наружу из каждой комнаты — все это идеально вписывается в схемы и идеи, продвигаемые Ле Корбюзье, ван дер Роэ, Вальтером Гропиусом и иже с ними.
Дом Геррита Ритвельда, 1924
Тем не менее, рассуждая о стилях, теоретики архитектуры однозначно признают относительно скромный по размерам двухэтажный особняк единственной сохранившейся постройкой в духе голландского течения De Stijl, самыми известными идеологами которого были художник Пит Мондриан и архитектор Тео ван Дусбург.
Отчасти «Де Стиль» созвучен супрематизму, когда любой объект или объем «упрощается» до композиции простых геометрических фигур, окрашенных в простые же, примитивные цвета: красный, желтый, синий, белый, черный. Вспомните любую картину Мондриана — или лучше кресло самого Ритвельда, придуманное им еще в 1918 году. В доме Шредер это кресло стоит до сих пор — на самом видном месте, в центре второго этажа. И как будто вокруг него выстроено само здание — тоже составленное из цветных дощечек и брусков.
Да, это стандартные бетон, металл, дерево и штукатурка, но окрашивание нивелирует их фактуру, «упрощая» сущность. Нарочитая асимметричность «композиции простых элементов» тоже неслучайно: принципы «Де Стиль» предписывали делать любой объем не замкнутым в себе, а, напротив, открытым, так что каждая выпирающая панель — по сути, шаг навстречу окружающему миру. Типичная «неопластическая архитектура» — антикубическая, антидекоративная и вопиюще функциональная. И настолько это расходится с тем, что присуще обычному уютному семейному гнездышку, что, право, не перестаешь удивляться вкусам и нраву женщины-матери, могущей за свои деньги заказать себе нечто подобное.
Дом Геррита Ритвельда, 1924. Открыть в бо́льшем разрешении
Удивляешься, впрочем, ровно до тех пор, пока не узнаешь, что это как раз тот самый случай. Трюсс Шредер была архитектору не просто знакомой. И даже не просто давней знакомой, хотя впервые они встретились задолго до строительства, когда адвокат Шредер еще был жив. Но затем на протяжении многих лет эта хрупкая женщина была преданной любовницей и подругой Ритвельда, — и одновременно ценительницей его идей и творчества. А после смерти Геррита, встреченной им в том самом доме, куда он благополучно переехал, наконец и сам овдовев, она же приняла на себя роль их верной хранительницы. И еще почти 20 лет самолично принимала гостей и водила по дому экскурсии.
Здесь не только сами пространства, но и почти каждый предмет — трансформер: столы и кровати раскладываются, шкафы выполняют несколько функций — например, письменного бюро. Хозяйка настояла, чтобы в каждой условной комнате, границы которых визуализированы цветом пола, был доступ к воде, а с нижней кухни наверх был лифт. Таким образом, свою спальню на втором этаже — единственное изолированное помещение в доме — она могла не покидать часами. К чему она и стремилась, когда к ней приезжал Ритвельд.
Дом Геррита Ритвельда, 1924
Многие вещи и конструкции, в том числе светильники и систему отопления (обычные батареи показались автору «чересчур декоративными»), пришлось делать на заказ: как истинный художник, Ривельд не желал идти на компромисс, когда речь шла о создании образа. И мало того, что строительство и обстановка «неопластического шедевра» обошлись значительно дороже, чем даже большего по площади, но «обычного» особняка, так еще и самый мелкий ремонт вставал в копеечку, поскольку сделать его могли единичные мастера.
Но, когда Геррит ушел, Трюсс не только не кинулась «наводить уют» и заменять причиняющие хлопоты решения на более экономичные, но и создала фонд, на средства которого особняк Ритвельда отреставрировал один из его учеников. Разумеется, принципиально не затронув ни одной детали. Композиция простейших фигур и объемов сохранила свою первозданную чистоту.
Дом Константина Мельникова в Москве, 1927
В России этот дом в виде врезанных друг в друга разновысотных цилиндров знают меньше, чем заграницей, хотя его история должна показаться увлекательной даже тем, кто ничего не смыслит в архитектуре. Начинается она как научная фантастика: советскому архитектору выделяют участок в самом центре столицы, среди арбатских переулков, чтобы… построить дом самому себе — невиданное дело, даже с учетом всех заслуг перед государством. Официальная версия — «под экспериментальное строительство потенциально типового проекта». Ни до, ни после такого в Москве не случалось.
Дом Константина Мельникова в Москве, 1927
Очевидно, потенциал Мельникова — одного из самобытнейших русских архитекторов — не могло не заметить даже подслеповатое в этом смысле советское правительство. Однако вывернулось: оправдывая отсутствие финансирования, сказало, мол, придумай-ка нам оптимальное решение назревшего и перезревшего жилищного вопроса, а раз в этом доме нового типа будешь жить сам — то и оплачивай тоже сам. Надо ли говорить, что типового объекта не случилось — зато случился памятник советского авангарда. И даже за жадность и хитрость правительству впору сказать спасибо: не будь у Мельникова того жутчайшего дефицита средств, вероятно, некоторых примененных им решений мы бы в этом доме так и не увидели.
Типичный пример «креативной экономии» — окна необычной шестиугольной формы: они получились как следствие придуманной архитектором схемы кирпичной кладки, в результате которой появился каркас, не требующий никаких дополнительных опор и перемычек. В кладке при этом без ущерба для прочности конструкции можно было использовать даже битый кирпич — вот вам и опять экономия. Но главное, положение и количество таких окон на фасаде можно было произвольно менять — заложить в одном месте и сделать в другом. Или не закладывать и изрешетить окнами всю стену, как Мельников сделал в своей мастерской, — и тогда помещение будет залито светом, и искусственное освещение не понадобится.
Дом Константина Мельникова в Москве, 1927
Конструкция перекрытий не менее примечательна — чувствуется влияние инженера Шухова, с которым Константин Мельников сотрудничал много лет. Опять же никаких опор и балок и экономия материалов — только сетки из теса, зашитые деревом. И даже сегодня, почти 90 лет спустя, хотя потолок местами провис и многие элементы нуждаются в реставрации, угрозы обрушения нет, конструкции сохраняют свою прочность.
Из-за составности объема дома и сложного рисунка окон снаружи сразу и не поймешь, что в нем три этажа, — четко угадывается лишь терраса на крыше, любимый Мельниковым «солярий», образованный за счет разной высоты двух цилиндров. После этого, зная о хитрости с окнами, можно предположить, что мастерская как раз на верхнем уровне — она действительно занимала весь третий этаж.
Панорамная «витрина» во всю стену над единственным входом — это окно гостиной, самого парадного помещения в доме. Она располагалась на втором этаже вместе со спальней, общей для всех членов семьи. Встроенные в пол кровати изолировались друг от друга лишь легкими ширмами, а все 12 шестиугольных окон выходили в сад.
Дом Константина Мельникова в Москве, 1927
Наконец, на первом этаже протекала основная часть жизни членов семьи архитектора. У сына, дочери и жены здесь было по кабинету, вся одежда хранилась в гардеробной, а за обедом Мельниковы собирались в просторной столовой, к которой примыкала, небольшая (7 кв. м), но технически продвинутая кухня. Например, над плитой была устроена вытяжка — редкое явление для тех лет, — а по специальной трубе хозяйка могла переговариваться с остальными, когда те находились в других комнатах.
К сожалению, судьба дома, как и его создателя, оказалась далека от сюжетов приключенческих романов со счастливым концом. Жизнь архитектора завершилась по-шекспировски трагично, а рассказы о судебных тяжбах в борьбе за право наследования напоминают плохой детектив. На сегодняшний день дом находится в ведомстве Государственного музея архитектуры им. А.В.Щусева, и ему предстоит серьезная реставрация. И как знать: быть может, байопик наконец-то придет к логическому завершению — заслуженному покою музейных стен.
Другие увлекательные истории о Константине Мельникове и его зданиях вы найдете в материалах нашего тематического потока, созданного по случаю 125-летия со дня рождения мастера.
Дом Gropius House
Вальтер Гропиус (Walter Gropius) в Массачусетсе, 1938
Как известно, основатель школы Баухаус и один из самых влиятельных архитекторов XX века, не найдя общего языка с властями третьего рейха, уехал в США, чтобы преподавать в Гарварде. Здание в Линкольне, штат Массачусетс, стало первой постройкой Гропиуса на американской земле. Это был обычный дом для семьи с обычными потребностями и взглядами — не для радикалки Трюсс Шредер. Тем не менее, эстетику Новой Англии, характерную для здешних мест, Гропиус не мог не интерпретировать в своем, баухаусовском, ключе.
Дом Вальтера Гропиуса в Массачусетсе, 1938. Открыть в бо́льшем разрешении
По масштабу и использованным материалам компактный дом, казалось бы, не слишком выделяется среди соседних строений. Кирпичный фасад и местная вагонка в то же время сочетаются в нем с ленточными окнами. А глядя на окрашенные в кипенно-белый цвет фасады вкупе со вставками из стеклоблоков явный «иностранный акцент» постройки уже невозможно не замечать.
В интерьере Гропиус и вовсе забыл про Новую Англию: открытая пространственная планировка, мебель Марселя Брюера и воспетые баухаусом элементы индустриального производства. В цветовой палитре — подчеркнутая сдержанность: белый, серый, оттенки земли. Локально встречаются вкрапления красного — но только в малых дозах.
Сам Вальтер потом написал, что использовал в проекте лишь «те особенности архитектурной традиции Новой Англии, которые я счел жизнеспособными и адекватными. И эта смесь местной атмосферы с современным подходом к проектированию произвела на свет дом, который бы я никогда не построил в Европе — с совершенно иным климатическим, техническим и климатическим бэкграундом».
Дом Вальтера Гропиуса в Массачусетсе, 1938
Примечательно, что современники Гропиуса описанной им созвучности контексту не увидели: в архитектурном сообществе дом наделал много шуму и был признан первым среди жилых зданий образцом набиравшего тогда популярности в Америке интернационального стиля — по сути универсального и лишенного всякой аутентичности. И архитектора эта оценка, кстати, весьма нервировала.
К счастью, со временем справедливость восторжествовала: сегодня Гропиусу уже никто не отказывает в самобытности.
Casa Barragan в Мехико
Луис Барраган (Luis Barragan), 1948
Несмотря на свой безликий и суровый даже для Мехико уличный фасад, бывший дом, а ныне дом-музей Луиса Баррагана известен своими необычайно красочными и узнаваемыми интерьерами. Это понимаешь, как только попадаешь во внутренний двор — с небольшими садиками, мощеными площадками, лаконичными скульптурами и удивительным бассейном в один уровень с землей, вода в который течет прямо из торца красного бетонного забора.
Дом Луиса Баррагана в Мехико, 1948
Это архитектура ровных поверхностей и прямых углов — без малейшей попытки их хоть как-то сгладить. Помимо ярких цветов она обогащена освещением — как естественным, так и искусственным. Окна сделаны только в тех местах, где они могут ловить солнце или же открывать живописный вид на сад. Он расположен в задней части участка и спланирован так мастерски, что сам Барраган шутил, будто выступил в большей степени ландшафтным архитектором, нежели интерьерным дизайнером.
Дом Луиса Баррагана в Мехико, 1948. Открыть в бо́льшем разрешении
Дом Луиса Баррагана в Мехико, 1948. Открыть в бо́льшем разрешении
После сада с буйной растительностью дом и впрямь может показаться аскетичным: пройдя через входную дверь по лестнице, ведущей вниз, попадаешь в комнату со множеством дверей и единственным комодом и стулом. Но ведь у помещения вот уже 50 лет единственная функция — звонить по телефону — так зачем здесь что-то еще?
Предметы мебели — очевидно мексиканские, выполненные в той или иной национальной традиции. Во всей обстановке дома, условно поделенного на две части, выходящих на улицу и в сад, чувствует взвешенная рука архитектора: здесь нет ни одного случайного элемента, и на фоне стен — в аутентичных для Мексики розовом, желтом и лиловом — их функции считываются особенно четко.
У каждой комнаты — и даже каждого этажа — своя цветовая гамма. Барраган работает с минималисткой оболочкой так, как художник заполняет простой белый лист, — точными и сочными мазками, цветом и выверенными деталями.
Дом Луиса Баррагана в Мехико, 1948
Единственную декораторскую слабость, которую архитектор позволил себе в интерьере собственного дома, объясняется слабостью самого Луиса, — и это любовь к породистым лошадям. Их символы присутствуют здесь повсюду — даже возле бассейна на фоне крашеных стен можно различить силуэты миниатюрных жеребцов. Потому что истинный художник рисует не только красками, но и собственными эмоциями, собственными представлениями о прекрасном, сформированными той средой, в которой он вырос. И наряду с функциональностью (а Барраган считал учителем Ле Корбюзье) архитектуре не чужды переживания и эмоции.
Полученная в 1980 году премия Притцкера лишний раз этот подтвердила.
Case Study House № 8 в Лос-Анджелесе
Чарльз и Рэй Имзы (Charles & Ray Eames), 1949
Этот дом тоже начинался как эксперимент: в 1945 году журнал «Архитектура и искусство Лос-Анджелеса» объявил, как говорят в наше время, о старте спецпроекта. Архитекторы присылают свои концепции жилых домов, и самые удачные журнал публикует и даже реализует. Важным условием было использование в проекте материалов и технологий, разработанных во время Второй мировой: дом должен быть выполнен в современном стиле и собираться из готовых, заранее произведенных модулей — без лишних усилий и грязи на стройплощадке.
Дом Чарльза и Рэй Имзов в Лос-Анджелесе, 1949. Открыть в бо́льшем разрешении
Чарльз Имз и Рэй Кайзер недавно поженились и за проект дома взялись с задором и энтузиазмом. Он всем понравился, и за 4 года строительство двухэтажного особняка на зеленом холме с видом на Тихий Океан благополучно завершилось.
У ровного участка была одна особенность: по западной границе склон холма уходил вверх почти отвесно. Чтобы не допустить постепенного «сползания» почвы и возможного влияния на конструкцию здания, архитекторы возвели опорную бетонную стену. Ее включили в обе части здания, а для разделяющего их мощеного патио бетонная стена стала импровизированным забором.
Функции разделили самым очевидным способом: одну часть сделали жилой, вторую отдали под мастерскую. Оба объема спланировали схожим образом: в обоих есть двухсветные пространства, а со стороны патио устроены открытые террасы. И стены, и крыши представляют собой сборные металлокаркасы, заполненные панелями: некоторые глухие и цветные, а некоторые, наоборот, прозрачные и пропускают свет.
Дом Чарльза и Рэй Имзов в Лос-Анджелесе, 1949
Внешне обе постройки — вполне себе в духе Баухауса: в конце концов, на создание архитектурного бюро Чарльза вдохновило путешествие в Европу и знакомство с работами Гропиуса и ван дер Роэ. А цветная сетка панелей фасадов и вовсе напоминает о Мондриане и «Де Стиле». Однако в интерьерах все иначе: теплое и фактурное дерево, натуральные материалы, рассеянный мягкий свет в течение всего дня.
Пространства комнат перетекают одно в другое — благодаря двухсветным холлам, даже между этажами. Например, в верхней спальне жилой части есть балкон, который выходит в общую гостиную. И по нему же можно попасть в соседнее помещение, в котором тоже есть балкон, включенный в единую галерею.
К счастью, Имзам не пришлось заводить романы и любовные связи на стороне: дом, в который они влюбились с первого взгляда, был пустым, и им легко удалось заполучить его в собственность. Они переехали тогда же, в 1949 году — и тех пор до самой смерти так и не покинули разноцветных стен.
Дом Чарльза и Рэй Имзов в Лос-Анджелесе, 1949
«Дом Имзов» стал для супругов первым и последним. Больше ничего существенного они так и не построили. Впрочем, несмотря на это, умудрились войти в историю как один из самых плодовитых дизайнерских союзов. Они делали игрушки и производили мебель, снимали кино, занимались сценографией и графическим дизайном.
Все это собрано теперь в их доме — в том числе авторские кресла и стулья, до сих производимые некоторыми фабриками (и еще большим количеством компаний неприкрыто копируемые). Они-то уж точно не похожи ни на что, кроме себя, — ни на шезлонги Ле Корбюзье, ни на кресла Ритвельда, ни на ширмы Эйлин Грей. Прошло более полувека — а они по-прежнему хранят дух ярких и смелых экспериментов, которые, как те самые цветные фасадные панели, заполняли каркас жизни своих создателей.
Юлия Шишалова
Часть 2: Ле Корбюзье, Фрэнк Ллойд Райт, Оскар Нимейер
Изображения © Kim Zwarts, Artists Rights Society (ARS), New York / Pictoright Amsterdam, Igor Palmin, Library of Congress, wikimedia commons, Great Buildings Online, Casa Luis Barragan, Rene Burri, Steve Silverman, Stephen Canon, Dwell, Buttes Chaumont, werelderfgoed.nl, openbuildings.com
archspeech.com